Город Антонеску. Книга 2. Яков Верховский

так же, как в Киеве, когда евреи шли в Бабий Яр, стоят жители Одессы и громко обмениваются впечатлениями, обсуждая бредущих по мостовой соседей.

      Говорят, что мороз тогда доходил до 30 градусов…

      Говорят, что воробьи замерзали на лету…

      Есть и сегодня историки, которые пишут, что евреи Одессы «вышли в гетто», что евреи Одессы, видите ли, не сопротивлялись оккупантам, что шли, «как стадо овец на бойню».

      Нет, господа историки, вы заблуждаетесь, евреи Одессы не «вышли» в гетто, их выгнали в гетто. И как могли они сопротивляться вооруженным румынским жандармам, когда в этом «стаде», как вы выражаетесь, было 84 % женщин, детей и стариков? И лишь 14 % мужчин, не призванных в Красную армию по причине возраста, болезни или увечья?!

      Жандармы прошли по улицам города, из дома в дом, из квартиры в квартиру и с помощью дворников выгнали из этих квартир всех, кто был внесен в эти списки, составленные представителями еврейских комитетов. Всех поголовно, включая малых детей, включая стариков и калек, всех тех, о ком заранее было известно, что не смогут дойти до гетто, что упадут…

      Из дома № 51 по Торговой выгнали молодую женщину – Геню Шустер с тремя детьми. Ленечке было 9, Ромочке 7, а Изеньке только 4 года.

      Из дома № 6 по Французскому бульвару дворник Илларион выгнал 80-летнего Шлему Рубина. Дедушка Шлема жил в эти дни один – жена его Блюма давно умерла, две младшие дочери, Клара и Миля, были в эвакуации, а две старшие, Соня и Рива, уже погибли. Строгая незамужняя Соня сгинула где-то в первые дни оккупации, а кареглазую красавицу Риву с мужем и сыном расстреляли на Дальнике.

      Так, в одиночестве, Шлема пошел в гетто.

      Высокий красивый старик медленно шел по мостовой, опираясь на палку.

      Вот он споткнулся, упал на снег, и никто не помог ему подняться.

      Только жандарм подошел и неспешно добил прикладом.

      Эта история имела неожиданное и страшное продолжение.

      Вернувшись в Одессу из эвакуации в 1949-м, дочь его Клара узнала подробности гибели семьи и, вопреки всякой логике, решила, что это ее вина: уехала, бросила…

      Клара тяжело заболела и вскоре покончила жизнь самоубийством[7].

      Но все это будет потом, после войны, а пока…

      Евреи Одессы идут в гетто.

      ИЗ ДНЕВНИКА АДРИАНА ОРЖЕХОВСКОГО

      «11 января 1942 г. Сегодня поистине день страшного суда для всех евреев.

      Я вышел на базар в половине 8-го и видел всю эту необычную картину исхода. По всем улицам тянулись эти несчастные длинной вереницей пешком, со своим грузом, на маленьких санках, еле плетущихся старух, стариков и детей по довольно глубокому снегу.

      Видел двух старух, древних, совершенно обессиленных. Лежавших прямо на снегу, не имея сил подняться. Словом, творилось что-то ужасающее…»

      Так будет завтра.

      А сегодня здесь как будто бы другая планета.

      Город вымер. Застыл в сугробах. И только колючий ветер властвует на пустынных улицах, метет серебрящуюся в лунном свете поземку, раскачивает голые ветви акаций и завывает в печных трубах.

      На углу Мясоедовской и Прохоровской, у покосившейся афишной тумбы,

7

 Из неопубликованных воспоминаний Любы Шиссель. Израиль, Нетания, 2006.