Пепел книжных страниц. Антон Леонтьев

Ведь с ней произошло то, о чем мечтали миллионы, да нет же, миллиарды людей на протяжении многих столетий: попасть в книгу.

      Она и попала. Правда, не в одну из своих любимых, а в произведение пусть и гениального, но ею не особо ценимого Достоевского. В его нескончаемо долгий, нудный, излишне многословный нравоучительный детектив с элементами оголтелой религиозной пропаганды – «Братья Карамазовы».

      Ну, или в величайшее философское произведение всех времен и народов, как считали другие.

      И что самое любопытное, ни одна из точек зрения не была правильной, точнее, не была окончательной. А у нее имелась уникальная возможность выяснить это в действительности.

      Но если она прошла сюда через дверь, то логично предположить, что может и выйти – также через дверь. Только вот где она располагается?

      Дверь комнаты распахнулась, и в помещение вкатилась невысокая пухлая особа в сером платье, с фартуком, державшая в руках поднос с яствами.

      – А вот и все по повелению доктора для улучшения вашего здоровьица! – пропела она, и Нина ощутила просто зверский аппетит.

      А также поняла, что отнюдь не спешит узнать, где же располагается нужная ей дверь.

      Экономка, быстро расставляя тарелочки и чашечки на столе, без умолку о чем-то тараторила.

      Нина осторожно спросила ее:

      – А доктора Дорна как зовут? Если не ошибаюсь, Евгений Сергеевич?

      – Ах, не ошибаетесь, барышня, именно так его и зовут, нашего доброго ангела! Евгений Сергеевич такой умница, к нему со всей губернии приезжают, даже из соседних тоже. Вот намедни появилась одна графиня, у которой…

      Выбалтывая чужие секреты и медицинские диагнозы, экономка трещала и трещала. Нина, слушая ее вполуха, набросилась на бульон. И, проглотив первую ложку, в восторге закрыла глаза.

      Такой наваристый и вкусный – просто дух захватывает! Нет, продукты в XIX веке были, вне всякого сомнения, по вкусу и качеству намного лучше, чем в XXI: без химических удобрений, нитратов и нитритов, генетических манипуляций и промышленного фермерского производства.

      Она сама не заметила, как осушила первую тарелку, и словоохотливая Прасковья тотчас подлила ей из пузатой супницы добавки.

      – А я вот слышала, что старец Зосима плох… – осторожно забросила удочку девушка – этот герой романа, так сказать, духовный гуру Алеши Карамазова, скончался буквально накануне убийства старика Федора Павловича.

      Прасковья всплеснула руками.

      – Да, судачат, что он резко сдает. Он – человек святой, к нему со всей губернии приезжают, да и из соседних тоже…

      Понимая, что со всей губернии, да и из соседних тоже, приезжают как к старцу Зосиме, так и к доктору Дорну, а кто знает, быть может, и в заведение мадам Зинаиды, Нина улыбнулась.

      Прасковья выкладывала ей все местные сплетни, и скоро Нина узнала много чего, отмечая, что некоторые имена ей известны – они упоминались в романе, а бóльшая часть все-таки нет.

      Что же, если принять за аксиому то, что каждый роман – это свой космос, к тому же реально существующий, то при описании