Пепел книжных страниц. Антон Леонтьев

она что, думает о докторе Дорне?

      – Кровать, прелестный офорт с видами нашего Скотопригоньевска, выполненный, кстати, моим достопочтенным супругом, Федором Михайловичем…

      Нина вздрогнула – супруга Пульхерии звали точно так же, как и автора романа, в котором они все находились?

      – Федор Михайлович – ваш супруг? – произнесла она осторожно, и Пульхерия затараторила:

      – Такой ученый человек, такой занятой и такой всезнающий! Доктор Дорн от него в восторге, они любят вести научные беседы, как это и подобает мужчинам…

      То, что сие подобает помимо этого и женщинам, Нина уточнять не стала.

      – Конечно же, я представлю вам его, однако у него особый распорядок дня: сейчас он замкнулся в своем кабинете и работает над хроникой нашего Скотопригоньевска… С утра он отвечает на письма, а вечером и ночью работает над шестнадцатым томом своей монографии…

      Нина едва сдержалась, чтобы не прыснуть, однако поняла, что ироническое отношение к этому самому Федору Михайловичу вряд ли пришлось бы по душе его чрезвычайно активной супруге.

      А терять квартирку, пусть и такую убогую, пусть и по такой невероятной цене, Нине не хотелось.

      – Позвольте узнать, надолго ли вы в наших краях, Нина Петровна? – спросила Пульхерия, и Нина задумалась. Вопрос, конечно, интересный!

      – Думаю, я задержусь у вас некоторое время, однако не так долго, как хотелось бы…

      Пульхерия поджала губы:

      – Я беру квартирную плату за два месяца вперед, вы уж не обессудьте. Это только у Феофанова платят за один, но там и обитают все эти сомнительные личности. Не говоря уж о «Каргополе» – был ведь когда-то приличный постоялый двор, но с тех пор, как старый владелец умер, а наследнички продали, превратился в сущую клоаку!

      Нина, вытащив пачку ассигнаций, стала медленно отсчитывать.

      – Вы ведь не возражаете, если я заплачу сразу за три?

      Пульхерия, лицо которой расплылось в улыбке, разумеется, не возражала и, пригласив Нину на ужин ровно к семи («мой Федор Михайлович всегда ужинает ровно в семь, ни минутой раньше и ни минутой позже!»), наконец-то оставила ее одну.

      Повернув за говорливой деятельной хозяйкой ключ в замке, Нина вдруг почувствовала, что ужасно устала, хотя, собственно, ничего особенного не сделала.

      Ну, разве что переместилась на два века назад – и к тому же из реального мира в мир романный.

      Хотя тогда вопрос в том, не является ли каждый роман реальностью, а каждая реальность чьим-то романом?

      Брякнувшись на кровать, Нина закрыла глаза, посчитав, что ей надо немного полежать, – и заснула.

      Когда она проснулась, солнце уже снижалось. Посмотрев на часы и зевнув, Нина потянулась, подошла к окну и распахнула его.

      Под ней, на улице, сновали люди, громыхали телеги, проносились пролетки. Над золотыми куполами церкви кружило воронье. В воздухе, подобно мареву, трепетали мошки.

      Благодать, да и только.

      И все же следовало подумать о возвращении. Потому что если она