Пепел книжных страниц. Антон Леонтьев

Нина не лишилась, хотя в голове в самом деле возник легкий туман, но пока ее куда-то осторожно несли, поднимали по лестнице и клали на кушетку, она сочла, что не так уж и плохо притвориться пребывавшей без сознания.

      В голове же стучала одна и та же мысль: «Если это не розыгрыш, а это, увы, не розыгрыш, то это может означать только одно… Только одно… Только одно!»

      Наконец над ней склонился седоватый, но еще вполне свежий и весьма даже привлекательный врач в пенсне, с бородкой клинышком, чем-то неуловимо похожий на Чехова – если бы Чехову суждено было отметить свой пятидесятый день рождения.

      Или хотя бы сорок пятый.

      Доктор, так похожий на Чехова и носивший фамилию Дорн. Прямо как чеховский доктор Дорн из «Чайки».

      – Ну-с, милостивая государыня, проверим ваши рефлексы… Ага, и ваш пульс… Гм…

      Доктор профессиональными движениями произвел нужные манипуляции, а потом произнес:

      – Думаю, милостивая государыня, опасность вам не грозит. Не более чем легкий обморок, не исключено, солнечный удар. Смею заметить, что вы в великолепной физической форме – многим здешним дамам следует брать с вас пример. Но, думаю, не помешают вам порошки брома для успокоения нервов…

      Усевшись за круглый стол, доктор принялся что-то строчить, макая перо в чернильницу, и, не поднимая головы, произнес:

      – Слышал, что вы родственница старого Карамазова.

      Ну да, если это не розыгрыш и не галлюцинация, и не буйство нездоровой фантазии, то это могло означать одно: она попала в роман.

      В роман Федора Михайловича Достоевского, столь ею не любимого, – «Братья Карамазовы».

      Дернувшись, Нина произнесла:

      – В какой-то степени…

      Доктор, хмыкнув, произнес, как произносят все доктора, выдуманные или реальные:

      – Понимаю… И зовут вас Достоевская…

      Он сделал паузу, пристально взглянув на Нину через блестящие стекла пенсне, а затем сам же ответил:

      – В какой-то степени!

      И, рассмеявшись собственной шутке, вновь что-то застрочил.

      – Могу ли я осведомиться о вашем имени и отчестве, милостивая государыня, или мне можно самому измыслить?

      Тон у него был насмешливый, однако не угрожающий.

      Девушка назвала свое подлинное имя и отчество:

      – Нина Петровна. И вообще-то я Арбенина…

      Доктор Дорн вновь поднял на нее взгляд через пенсне и лукаво улыбнулся:

      – Нина Арбенина? Прямо как в «Маскараде» Лермонтова!

      Девушка вздохнула:

      – Поверьте, доктор, вы далеко не первый, кто делает подобное ироническое замечание.

      – Охотно верю. Но наверняка и не последний, Нина Петровна. Так Арбенина-Достоевская? Или Достоевская-Арбенина?

      Вздохнув, Нина откинулась на кожаный валик кушетки и произнесла:

      – Была Арбенина, теперь Достоевская…

      Доктор Дорн опять выдал с легким смешком:

      – Понимаю…

      Нина быстро заговорила:

      – Доктор, а как называется