Теннисные мячики небес. Стивен Фрай

вкусно.

      – Польщен. Пока вы едите, давайте поговорим.

      – Это ваш дом?

      – Это дом, в который я иногда наезжаю, – сказал Дельфт. Он стоял со стаканом вина в руке, прислонясь к кухонной плите «Ага».

      – Вы полицейский?

      – Полицейский? Нет-нет. Боюсь, ничего столь волнующего. Всего лишь скромный труженик из низших эшелонов правительства. Работа у меня скучная. Мы здесь для того, чтобы внести полную ясность в один-два вопроса.

      – Если вы о наркотиках, которые нашла у меня полиция, то, клянусь, я ничего о них не знаю.

      Дельфт снова улыбнулся. Улыбка давалась ему с трудом. Он смертельно скучал, да и необходимость находиться здесь вызывала у него раздражение. От долгого приятного уикэнда, который он предвкушал, остались рожки да ножки.

      Пять минут… пять проклятых минут – вот что встряло между Оливером и свободой. Он уже запер стол, уже расписался в журнале прихода и ухода, когда в комнату влетела Морин, взволнованно лепеча что-то о срочной депеше из полицейского управления в Уэст-Энде.

      – А разве Степлтон не пришел? Мне уже пора сдавать смену.

      – Нет, мистер Дельфт. Капитан Степлтон еще не появился. Кроме вас, здесь никого.

      – Вот сволочь, – от всей души выругался Оливер. – Ну ладно, дайте взглянуть.

      Он взял у Морин бумажную ленту и внимательно прочитал все, что было на ней напечатано.

      – Так. Кто из костоломов у нас нынче дежурит?

      – Мистер Гейн, сэр.

      – Пусть греет двигатель. Буду через три минуты.

      Хоть тут повезло. Мистер Гейн был из числа подчиненных Оливера, он, по крайности, не станет осложнять жизнь, попусту хорохорясь и наступая на чувствительные мозоли.

      Кого Оливер совсем уж не ожидал обнаружить в полицейском участке на Савил-роу, так это испуганного школьника. Все происшедшее выглядело полной нелепицей. Явная ошибка, сказал он себе, едва увидев жалкое, недоумевающее лицо всклокоченного юнца, подергивавшего – вверх-вниз – коленом под столом комнаты для допросов. Дельфту и самому-то было всего двадцать шесть, но он успел повидать достаточно, чтобы сразу понять: Нед Маддстоун невинен, как новорожденный цыпленок. Новорожденный почтовый голубь, подумал он. Хорошее выражение, надо будет использовать его в отчете. Начальство Оливера было достаточно старомодным, чтобы получать удовольствие от ловко ввернутого словца.

      Теперь он смотрел через стол на этого ребенка.

      Нед сидел за кухонным столом, все еще подергивая упирающейся пальцами в пол ногой, все еще храня умоляющее выражение на невинном лице.

      – Честное слово, – говорил он. – Готов поклясться на чем угодно. Хоть на Священном Писании!

      – Успокойся, – сказал Оливер. – Не думаю, что нам понадобится Писание. Да в этом доме греха оно навряд ли сыщется, – прибавил он, оглядывая кухню с таким видом, словно та находилась не в английском загородном доме, а в луизианском борделе. – Можешь, если тебе это доставит удовольствие, поклясться на «Иллюстрированной кулинарии» Маргариты Паттен, однако особой необходимости я в этом не вижу.

      – Так