Ангел Спартака. Андрей Валентинов

стер улыбку с лица, заговорил холодно, властно. – Тогда Я буду судиться с тобой, Первый Посланник, на Суде Моего брата, поскольку это в его власти. Нет, Я не обвиню тебя в нарушении Закона, ты скажешь, что Милость выше, а брату это понравится. Но есть грехи, от которых не разрешит даже он. Догадываешься, о чем Я?

      Гость не двинулся с места, не дрогнул лицом, но стало ясно: выстрел попал в цель.

      – Ты – самоубийца, док! Самый обычный самоубийца, и Я это докажу. А поскольку после каждого возвращения из мира Суд, путь даже формальный, полагается, Моему брату придется рассмотреть и это. И тогда некому будет кидаться твоим: «Изыди»! Ну как, согласен на Вильнюс, Первозванный?

Антифон

      – Отчего же быть стражем Закона выпало Тебе? – спросила я Учителя. – Отчего Ты выбрал такое? Нечестивцев в мире больше, чем праведников, значит, не дождаться Тебе любви вовеки.

      – Я не ищу любви, – ответил Он. – Судьбу же Мне не пришлось выбирать, ибо мы, Сыновья Отца, не властны в своей воле. Я Первенец, цвет Мой – цвет весенней травы, и, когда получил я свой Зеленый меч, велено было Мне стоять за троном Отца и блюсти Закон.

      – Почему же брат Твой младший непослушен Отцу? – удивилась я. – Отчего нарушает Закон и слугам своим велит?

      Учитель задумался, покачал головой.

      – А как ты сама думаешь, Папия Муцила?

      – Неужели… Неужели Твой Отец разрешил ему?

      Не ответил.

* * *

      – Вероятно, ты… вы считаете меня врагом? – не выдержала я.

      Промолчать бы, да уж больно ночь выпала мрачная. Ни огонька, ни звука, дорожки – и той не видать. Словно одни мы в этом странном мире, на Острове Хэмфри – я и доктор Андрюс Виеншаукис.

      – Врагом? – В его голосе удивление самым краешком. – Сказано: возлюби врагов своих. Но какой ты враг, Папия? Дело даже не в… Хэмфри. И даже не всегда – в Законе.

      Вместе вышли из бара, вместе повернули направо. Отчего туда? Барак, где я устроилась, совсем не там.

      Учитель остался. Я еще успела заметить, как к его столу подошла темноволосая Лили. Но это уж совсем – не мое дело.

      Спросить еще – и об Учителе, и о Законе? Нет, не стоит.

      – Что там впереди, доктор? Кажется, главная площадь, где автобусы?

      На этот раз уж точно – просто так спросила, чтобы темноту не слушать. Где площадь главная, я и ночью разберусь. Быстро на этом Острове учатся!

      – Где автобусы, – согласился он. – А правее, почти в самом углу, – небольшие ворота, калитка. Видели, Папия? Отперты, даже не охраняются.

      – В смысле, уйти можно? – поняла я, сразу же школу Батиата вспомнив. Аякс что-то говорил о семи способах.

      – Можно, – донеслось из темноты. – Но одному не пройти, вдвоем – тоже. Хэмфри это знает, поэтому моих друзей…

      – Посланцев? – перебила я.

      – Да… Нас Он старается не собирать вместе. А одному… Не знаю. Там ветер, сильный, сбивающий с ног. Десять шагов – и все.

      Изумилась, остановилась даже. Воздух, как болото, затхлый, тяжелый, но где-то совсем рядом… Я, кажется, начала удивляться! Или…