Рождественский подарок. Александр Арсаньев

вензелями.

      Когда в гостиную вошла моя Мира, реакция присутствующих была однозначной. Ее тоже восприняли как парию.

      – Господа, – произнес я как можно спокойнее. – Я предлагаю отправиться на поиски князя!

      В этот момент в комнату вихрем ворвался хозяйский кучер.

      – Николай Николаевич! – выдохнул он и перекрестился, выпучив полные ужаса глаза, которые были у него и без того навыкате.

      – Что с ним? – ахнула Ольга Павловна. Нос от рыданий у нее распух и покраснел, голубоватые веки также припухли.

      – Он… – кучер обвел гостиную отсутствующим взглядом, словно увидел призрака. – Он мертв! – наконец-то выдавил он.

      – Что? Что? – послышались изумленные возгласы. – По комнате прокатилась волна настоящего ужаса.

      – Не зря мне гроб-то привиделся – простонала суеверная Грушенька, княгиня же упала без чувств.

      Англичанка прикрыла лицо ладонями.

      – Боится, наверное, что теперь ей от места откажут, – прошептал мне на ухо Кинрю.

      – Я тебя не узнаю, – сказал я ему в ответ. – Откуда в тебе столько желчи?

      Японец пожал плечами и заключил:

      – Не нравится она мне!

      – Господа! Господа! Тише! – призвал всех к спокойствию Лаврентий Филиппович. – У страха глаза велики! Показания кучера надобно еще и проверить!

      – Вот именно! – поддакнул я и вызвался первым идти вместе с ним осматривать тело. Лаврентий Филиппович Медведев действовал на правах полицейского, о моем же предназначении в этом доме почти что никто не знал!

      Кучер взирал на индусов с искренним ужасом. Мне захотелось узнать, в чем же кроется причина подобного страха. Я подошел к нему и спросил, в чем же дело.

      – Демоны это! – ответил он, но больше ничего не сказал.

      На конюшню кучера сопровождал управляющий Никита Дмитриевич Сысоев, квартальный надзиратель Лаврентий Филиппович Медведев и, разумеется, ваш покорный слуга со своим ангелом-хранителем по имени Золотой дракон.

      Метель просто валила с ног, ветер завывал так, что в ушах звенело, мороз обжигал щеки, снег залеплял глаза.

      – Ничего себе Рождество! – процедил Сысоев, выкарабкиваясь из сугроба, в котором по самые голенища застряли его сапоги.

      – Да уж, – поддакнул квартальный надзиратель, пытаясь идти за ним след в след.

      У конюшни кучер как-то нерешительно остановился.

      – Да поторапливайся же ты! – прикрикнул на него Никита Дмитриевич. – А то нас тут всех заметет!

      – Страшно мне, барин, – ответил кучер. – Темное это дело!

      Лихое! – добавил он.

      – Иди уже! – велел ему управляющий.

      Первое, что я увидел, повергло меня поистине в шок. На полу в луже крови лежал конь с отрезанной головой. Я едва удержался, чтобы не вскрикнуть. Мне пришлось признать, что мой сон под Рождество оказался в руку. Как там читала Мира?

      "На убиенье отправился быстрый конь, – вспомнилось мне, —

      … Так пусть он нынче уходит к богам, он, самый приятный им, и испросит даров, желанных