Василий Тёркин. Александр Трифонович Твардовский

– из пистолета,

      Теркин – в мягкое – штыком.

      Сам присел, присел тихонько.

      Повело его легонько.

      Тронул правое плечо.

      Ранен. Мокро. Горячо.

      И рукой коснулся пола:

      Кровь, – чужая иль своя?

      Тут как даст вблизи тяжелый,

      Аж подвинулась земля!

      Вслед за ним другой ударил,

      И темнее стало вдруг.

      «Это – наши, – понял парень, —

      Наши бьют, – теперь каюк».

      Оглушенный тяжким гулом,

      Теркин никнет головой.

      Тула, Тула, что ж ты, Тула,

      Тут же свой боец живой.

      Он сидит за стенкой дзота,

      Кровь течет, рукав набряк.

      Тула, Тула, неохота

      Помирать ему вот так.

      На полу в холодной яме

      Неохота нипочем

      Гибнуть с мокрыми ногами,

      Со своим больным плечом.

      Жалко жизни той, приманки,

      Малость хочется пожить,

      Хоть погреться на лежанке,

      Хоть портянки просушить…

      Теркин сник. Тоска согнула.

      Тула, Тула… Что ж ты, Тула?

      Тула, Тула. Это ж я…

      Тула… Родина моя!..

* * *

      А тем часом издалека,

      Глухо, как из-под земли,

      Ровный, дружный, тяжкий рокот

      Надвигался, рос. С востока

      Танки шли.

      Низкогрудый, плоскодонный,

      Отягченный сам собой,

      С пушкой, в душу наведенной,

      Страшен танк, идущий в бой.

      А за грохотом и громом,

      За броней стальной сидят,

      По местам сидят, как дома,

      Трое-четверо знакомых

      Наших стриженых ребят.

      И пускай в бою впервые,

      Но ребята – свет пройди.

      Ловят в щели смотровые

      Кромку поля впереди.

      Видят – вздыбился разбитый,

      Развороченный накат.

      Крепко бито. Цель накрыта.

      Ну, а вдруг как там сидят!

      Может быть, притих до срока

      У орудия расчет?

      Развернись машина боком —

      Бронебойным припечет.

      Или немец с автоматом,

      Лезть наружу не дурак,

      Там следит за нашим братом,

      Выжидает. Как не так.

      Двое вслед за командиром

      Вниз – с гранатой – вдоль стены.

      Тишина. – Углы темны…

      – Хлопцы, занята квартира, —

      Слышат вдруг из глубины.

      Не обман, не вражьи шутки,

      Голос вправдашний, родной:

      – Пособите. Вот уж сутки

      Точка данная за мной…

      В темноте, в углу каморки,

      На полу боец в крови.

      Кто такой? Но смолкнул Теркин,

      Как там хочешь, так зови.

      Он лежит с лицом землистым,

      Не моргнет, хоть глаз коли.

      В самый срок его танкисты

      Подобрали, повезли.

      Шла машина в снежной дымке,

      Ехал Теркин без дорог.

      И держал его в обнимку

      Хлопец – башенный стрелок.

      Укрывал своей одежей,

      Грел