Триумф графа Соколова. Валентин Лавров

со всей торжественностью из толстой кипы ассигнаций вытащил пять «катюш» и положил их под карты. Бумажник оставил на столе. Обвел взглядом игроков:

      – Банку пятьсот. Играть не умею, но люблю.

      – Однако! – крякнул кавалерист.

      Он долго лазил по всем карманам, собирая деньги. Потом наклонился к уху рыжего, что-то зашептал. Острый слух Соколова уловил:

      – В долг… верну… Ведь притащил пациента!

      Соколов чуть усмехнулся: «Это я „пациент“, сейчас „лечить“ начнут. Ну да кто кого!»

      Рыжий скривил рот, похлопал себя по карманам.

      – И где мой лопатник? Во, под себя засунул и забыл. – Вытянул из портмоне сторублевую бумажку и протянул кавалеристу. Затем и сам сделал ставку.

      Кавалерист взял нож, отрезал толстый кусок колбасы и начал с жадностью жевать.

      Рыжий распечатал новую колоду карт. С хитрым прищуром посмотрел на Соколова:

      – Вы как пойдете гнуть, так у вас всякий банк небось затрещит?

      – Облапошите нас вчистую! – ухмыльнулся кавалерист. – Завтра в Белокаменной в одном исподнем высадимся.

      «Сейчас начнет из себя „валежник“ изображать, – подумал Соколов. – Вот уже колоду держит неумело, словно голой рукой горячий утюг. Теперь делает фальштос – будто по-честному тасует!»

      Рыжий стал метать, и было полное ощущение, что он карты едва ли еще раз в жизни видел.

      Соколов улыбнулся своей догадке.

      Кавалерист все время краснел, волновался и быстро ставил карту за картой.

      Рыжий оставался совершенно спокойным, словно на кону стоял стакан семечек, а не годовое жалованье какого-нибудь коллежского асессора.

      Соколов, по своему обыкновению, тоже не выказывал никаких чувств. Он знал весь расклад: «Кавалерист – игрок, но сейчас пьяный, игры у него не будет. Рыжий позволит мне выиграть две-три первых метки. Потом и шестерик погонит, пока не выбьет меня окончательно из денег. Мастер высокого класса! Техникой берет».

      Сильными, красивыми пальцами, оставаясь внешне равнодушным, сыщик загибал углы.

      Рыжий продолжал отчетливо, словно машина, метать, полностью сохраняя непроницаемость.

      Кавалерист нервно теребил бородку. Вдруг его щеки стали белыми, а на лбу высыпала испарина: его карты были биты.

      Рыжий шумно выдохнул:

      – Ваша! – И он выразительно посмотрел на Соколова.

      Соколов безразличным тоном произнес:

      – Моя ставка – полторы тысячи рублей, – и, словно извиняясь, добавил: – Уж очень я азартный.

      Кавалерист шмыгнул носом.

      – Я выхожу из игры. Эх, везет людям. – И, выпив вина, снова отрезал себе колбасы. Он вздохнул, выковыривая пальцем мясо из зубов. – Фраерское счастье светлее солнца! – Уловив особый взгляд рыжего, он с наигранным весельем крикнул: – С такого выигрыша положено шампанское ставить! Не каждый день так везет.

      – Неси выпивку и закуску! – сказал Соколов и протянул двадцать рублей.

      Рыжий сделал удивленное лицо:

      – О, да вы, сударь, человек фартовый! Играете по-крупному, угощаете по-щедрому.

      Кавалерист