Триумф графа Соколова. Валентин Лавров

препятствий не имеется.

      Замечательный монарх и талантливый созидатель Николай I, оболганный потомками, соединил обе столицы железнодорожной ветвью. И жизнь путешествующих россиян сразу изменилась к лучшему.

      Теперь нарядные мужчины и дамы, расположившись в удобных, отделанных кожей и деревом купе, с жуткой скоростью, семьдесят верст в час, неслись к Белокаменной. В уютных вагонах был разлит яркий электрический свет, царила чистота, тепло и довольство.

      Поезд номер 100 отходил от перрона Московского вокзала в одиннадцать вечера.

      Сыщик вспрыгивал в вагон за минуту до отправления и никогда не опаздывал. Вагон был синего цвета, то есть первого класса. Душ, туалет, комплект столового серебра, хрустальные графины и бокалы – не езда, наслаждение!

      Гений сыска, коли явилось бы такое желание, мог заказать для себя салон-вагон (полтора рублика за версту) или даже экстренный поезд. Но по природной скромности никогда этого не делал.

      Поверх мундира сыщик надел свою богатую шубу, а на голове, подчеркивая гигантский рост, была круглая меховая шапка, которую, глядя на сыщика, стал носить и Шаляпин.

      Возле дверей соседнего, четвертого купе стоял приземистый, весьма плотного сложения рыжеволосый человек с глубоким шрамом на левой щеке, в новом шевиотовом костюме. На болезненно-бледном бритом лице выделялись водянистые глаза. Они глядели холодным, оценивающим взглядом.

      Рыжий молча поклонился сыщику.

      Ударил колокол, провожающие, торопливо целуясь и тараторя на ходу, спешили выскочить из вагона.

      Собакевич

      Еще не миновали Фарфоровый пост, как сыщик снял мундир, аккуратно повесил его в шкаф.

      Под душем он был недолго, а когда выходил из него в дорожном халате, услышал громкий, настойчивый стук в дверь.

      На пороге стоял высокий человек лет сорока, с копной темных волос, курчавящихся на голове и в бороде, с крупными чертами медного цвета лица, с бараньими, навыкате глазами, глядевшими на мир требовательно и смело. На нем был надет двубортный сюртук с желтыми металлическими пуговицами, плохо сходившийся на объемистой груди. В таких сюртуках обычно ходят писари заштатных управ.

      Соколов подумал: «Удивительно похож на Собакевича, про которого Гоголь сказал, что скорее железо простудится и станет кашлять, чем этот дядя».

      Напуская на себя развязанность бывалого гусара, покачиваясь в такт вагону, незнакомец громко произнес:

      – Почему дверь, милостивый государь, не открываете? Я кулак свой из-за вас натрудил, во, глядите, весь красный.

      – Я не мог открыть.

      – То есть? – Вид у визитера был самый решительный.

      – Фальшивую монету делал.

      Незнакомец пожевал мясистыми губами и строгим голосом брякнул:

      – Не советую вам, лицу статскому, столь неуместно шутить с кавалерийским офицером. – Тут же поправился: – С бывшим офицером.

      Соколов, удержав смех, серьезным тоном ответил:

      – Брр, я уже испугался!

      – То-то! Позвольте