Как обойтись без соперницы?. Евгения Халь

Стильный и дорогой блокнот с кожаной обложкой мне презентовала Алла со словами:

      – У деловой женщины все должно быть прекрасно: и лицо, и блокнот.

      – А новые мозги в комплекте с блокнотом не продаются?– спросила тогда я.

      – Нет, – не моргнув глазом, отчеканила Алла. – Придется донашивать старые.

      Мои мысли витали где-то далеко, поэтому я пропустила, как минимум, половину страстной речи Андрея, и чтобы хоть как-то войти в рабочее состояние, шепотом спросила у сидящей рядом Ани – нашего главного бухгалтера:

      – Что он сказал насчет расширения филиалов? Я сегодня никак не могу сосредоточиться.

      – А черт его знает, не мешай слушать, – отмахнулась бухгалтер.

      – Как же ты его слушаешь, если тоже пропустила, что он говорит? – удивилась я.

      – Да мне все равно, что он там вещает. Пусть хоть таблицу умножения наизусть декламирует. Ты послушай, какой голос, а? Вот он чего-то там щебечет, а мне все кажется, что он поет:

      Ланфрен-ланфра,

      Та-та-тита.

      Лети в мой сад, голубка!

      Так к нему намертво прилепилась эта кличка. Андреем его уже никто и не называл. Только Ланфреном. И все! А голос действительно был удивительный, в точности, как у молодого Боярского, когда он Голубку напевал. Бархатный, такой, сам в уши заползал, мозг обволакивал. А потом медленно скользил вниз, точно следуя по тем путям, что в анатомическом атласе нарисованы.

      Вот как нужно студенткам-медичкам анатомию преподавать! Я когда-то хотела в медицинский поступать, но потом раздумала. Как атлас почитала медицинский –так и раздумала. Наворотили они там латинских названий: мускулюс-шмускулюс. У нас, женщин, какой мускул не возьмешь – он намертво к красивому и романтичному мужику прикручен. А если мужик еще и француз – то гены и кровь за мускулами следуют строевым шагом.

      Оно и понятно: наши-то аристократы русские все во Франции жили большую часть жизни. Как приедут за деньгами в родную деревню –так и давай нашим русским девкам впаривать: блюманже да сильвупле. Вот у нас в генах и отпечаталось, что каждый француз – он прям шарман. Так что в крови у русских женщин – сплошное мерси боку.

      Сам Ланфрен об удивительной способности своей и не догадывался. Только никак в толк взять не мог, отчего все сотрудницы разом замирают, стоит ему только рот приоткрыть.

      Внешностью его природа тоже не обделила. Высокий, но в меру, не каланча, он был прекрасно сложен: узкие бедра, красивый торс, выделяющийся под тонкой рубашкой, гордая осанка. Фигура явно была выкована в спортзале, но без фанатизма, белковых добавок, перекрученных вен на мышцах и прочих анатомических излишеств. Светло-каштановые волосы в тщательно продуманном парижскими парикмахерами беспорядке, падали на лоб, оттеняя голубые глаза.

      От него неуловимо веяло ненавязчивым французским шармом, жареными каштанами, знаменитыми кофейнями Монмартра и женскими вздохами в темноте зрительных залов в наших кинотеатрах, куда мы, женщины, год за годом приходили