В коконе. Анна Михалевская

бабушка прятала куклу в подвале. Полине тоже хотелось скрыть ее от чужих глаз. Интуитивно она ощущала, что так будет правильно, хотя не могла объяснить почему. Может, Ита узнала стоимость раритетной вещи, которая случайно попала в ее руки, но не решилась продать? Правда, тогда им хватало денег – у бабушки было достаточно заказов, семья не бедствовала. И квартиру никто не отбирал. «Когда-нибудь тебе придется туда спуститься» – что значили эти слова? Ита знала, что внуки не приспособлены к жизни и скоро начнут нуждаться в деньгах? Все можно объяснить и так, если бы кукла не походила на Полину как близнец. И если не была бы такой… живой.

      – … и я ей говорю: милочка, не учите меня жить, вся ваша наука на лице написана, шекель ей цена в базарный день. Это не вы мне уступаете, это я вам уступаю – кто еще такой буряк купит?! – Тетя Фаня добросовестно перекрикивала телевизор, который ругался новостями в соседней комнате. – И эта идиётка…

      В дверях вырос дядя Макс. Худой, сгорбленный, с крючковатым носом, бусинами глубоко-посаженных глаз, жидкими зачесанными назад прядями – он походил на старую птицу. И полненькая, пышущая здоровьем Фаина с едва тронутыми сединой иссиня-черными волосами смотрелась рядом с ним, как пришелец из другого мира.

      – И что ты здесь забыл? – тетя Фаня попыталась вытолкать мужа назад в комнату, к орущему телевизору.

      Но всегда покладистый Макс вдруг возмутился.

      – Отойди, Фанька! – он взмахнул рукой, и Полина увидела зажатую в пальцах фигурку.

      Снова болванчик с лицом Артема? Кусок картошки застрял в горле. Нет, не Артем. На этот раз в кулаке Бершадского оказалась незнакомая фигура – не то мальчик, не то парень. Полина удивилась: как соседу удалось передать в грубой подделке осмысленный взгляд – полный горечи и какой-то ненормальной смелости. Вот-вот деревянный мальчик вырвется из тисков пальцев, и тогда – берегись каждый, кто станет на пути!

      Фаина всплеснула руками, но дядя Макс не обратил на нее внимания. Подошел вплотную к Полине, склонился над девушкой и прошептал в ухо:

      – Не упусти его!

      Полину обдало запахом кофе и дешевых сигарет.

      – Нечего дитю голову забивать! Иди, иди!

      Соседке наконец удалось оттеснить мужа в другую комнату. Она демонстративно захлопнула дверь.

      – Мишигенер и на Молдаванке мишигенер! И шо он от тебя требовал в полдвенадцатого ночи?!

      Полина замялась, повторять слова Бершадского не хотелось – девушка была уверена: они намекали на ту же тайну, что окутывала куклу.

      – Спросил, нет ли у меня сигарет…

      – Я ему дам сигареты! – Тетя Фаня в сердцах схватила полотенце, но, передумав, бросила его на стол.

      Повисла неловкая пауза. Казалось, дядя Макс украл задор жены и утащил в соседнюю комнату, чтобы не лежать одному на диване перед телевизором. Тетя Фаня на глазах постарела и заметно ссутулилась.

      – Извините, я пойду! – Полина поднялась. – Спасибо за угощение! Я тоже вас