В коконе. Анна Михалевская

промолчала. Снова не поняла шутки? Или на сей раз чего-то не понял я?

      Интермедия 1. Танец в огне

      В боковых окнах машины опущены стекла – охристые, алые, изумрудные лоскуты полей сшиты в одну бесконечную ленту, и она вьется, стелется, пытается обогнать. «Нет, не уйдешь, я буду первым!» – думает он, жмет газ и хохочет. Он не сошел с ума, все гораздо проще.

      Птицы дырявят непрочные облака, беспокойно носятся по небу – это его ожидание и нетерпение. Так будет всегда, пока ее нет рядом.

      За правым плечом молча сидит Судьба. Он почти не знаком с ней. Пару раз сталкивался, но каждый раз она представлялась по-другому. Иногда Удачей. Но чаще Неизбежностью. И только однажды Встречей. Почему-то она запомнилась именно такой: улыбчивой девушкой с теплыми карими глазами и стрелочками-ресницами. Как легко вас обмануть, думает Судьба, легонько, одним пальчиком касаясь его плеча. Она усмехается, но молчит, время еще не пришло.

      В окно врывается морской бриз – соленый и ласковый. Так пахнет свобода!

      Эта песчаная коса между морем и лиманом – особое место. Ничейная земля, окраина, через нее прошла не одна армия и оставила немало трофеев – черепки посуды, монеты, оружие, кладки крепостных стен. Но главная война затеяна не людьми – это вечное сражение воды и песка. Жизни и пустоши. Наверное, поэтому здесь все чувствуется так остро. Повидавшая многое, земля знает, что значит – терять.

      Дорога огибает пруд, и его авто входит на крутой вираж, визжат шины, он крепко держит руль. По спине бегут мурашки. Миг триумфа краток, он уже едет по проселочной дороге – слева над обрывом бесконечная гладь моря сливается с небом в голубое полотно, справа – старенькие дачи.

      Она выбегает навстречу. Во рту появляется солоноватый привкус местного чая, заваренного на артезианской воде, тело ощущает мокрый песок, он слышит стрекот цикад, над головой тихо раскачивается купол неба. Она визжит от радости, он ловит ее, кружится, над проселочной дорогой поднимаются облачка пыли. Как ты, почему так долго, я скучала, здесь хорошо, ночью приходил еж, представляешь, на берег выбросился дельфин, соседи до утра галдели, гитара, песни, а я все думала о тебе… о нас. Он слушает, не разбирая слов. Ее голос, как волшебная флейта, развеивает городские дела и заботы, пускает по ветру, топит в море.

      Так не бывает, это что-то ненормальное. Если за радость придется расплачиваться, он будет отрабатывать долг не одну жизнь.

      «Не стоит преувеличивать, – шепчет Судьба, – одной вполне хватит…»

      Они сидят на берегу у костра. Головешки трещат, выстреливают искры, пламя стелется от ветра, будто подлизывается, задабривает море.

      Устроились на старой рваной подстилке – вездесущий песок ползет за шиворот, сыплется за пояс штанов, просачивается в носки, хрустит на зубах, щекочет уши. Это потом он будет вспоминать о песчинках с нежностью: они давно стали символом этого места, старой отцовской дачи,