Правозащитник. Артур Строгов

* *

      – Тебе нравится здесь, дружок? – мягко спросил Белосельский, видя, что Милош так же, как и в первый день с интересом разглядывает гигантские шкафы, немного похожие на пчелиные соты, украшающие стену гостиной.

      – Какой большой дом, тут заблудиться можно…

      – Не такой уж большой, а Иве нравится? Я не видел ее с утра…

      – Она еще спит… я заходил к ней утром.

      – Милош, – Белосельский посадил ребенка к себе на колени, – ты должен заботиться о сестре как и раньше. Помни об этом. Кстати, занятия мы начнем очень скоро, когда нам оборудуют зал. Скорее всего, у нас не будет четкого расписания, я ведь буду часто занят, постоянно в разъездах, в командировках… Я не знаю, как вас воспитывать. Наверно, это будет непросто. Кстати, немного позже вы должны с Ивой начать посещать школу, точнее, колледж, а потом институт. Я сначала думал нанять вам домашних учителей, но потом решил, что это плохо. Нельзя вести затворническую жизнь. Я постараюсь, чтобы вы забыли некоторые вещи… некоторые эпизоды из вашего прошлого. Но вы быстро освоились, почти прекрасно говорите по-русски, все понимаете, все улавливаете. Ведь от вас ничего не скроешь. Вы с Ивой смышленые дети… Удивительная вещь – детские глаза. В них отражается весь мир, все ощущения, все переживания, вся радость… Жаль, конечно, что я не могу посвящать вам много времени, но все-таки пока я могу нанять кого-нибудь, кто бы за вами присматривал здесь, в доме, пока я буду отсутствовать.

      – Вы опять уезжаете, дядя?

      – Ненадолго, я могу отсутствовать несколько дней, но потом обязательно вернусь. Давай только договоримся так. Как-никак вы все-таки дети и еще не вполне способны сами отвечать за себя, тем более вы несовершеннолетние. Я думаю, поступим так: вы можете спускаться к завтраку часов в девять, затем обязательный обед в два часа, ну а ужин вечером. Иногда я смогу ужинать вместе с вами. Моя femme de сharge[5] проследит, чтобы вы не остались голодными. Ну а если захотите есть, ты же знаешь где кухня…

      – Конечно, дядя, хоть дом и большой, но я почти наизусть выучил его.

      – Теперь насчет баловства. Давай сразу договоримся так – я сейчас говорю с тобой, как с взрослым мужчиной… ты ведь взрослый мужчина?

      – Конечно.

      Милош презабавно выпятил грудь и его ответ звучал вполне убедительно.

      – Так вот, я знаю, что дети любят шалить, бегать, беситься. Это вполне нормально, и было бы странно запрещать это. К счастью, дом большой, и ты сам видишь, сколько у тебя в комнате игрушек, как и у Ивы. Разумеется, ты можешь с Ивой изучить все другие комнаты, потому что, как я сказал, это и ваш дом тоже. Но есть моя комната – спальня и мой кабинет. Туда лучше не ходить, просто я люблю у себя образцовый порядок и вообще в этом смысле я педантичен и щепетилен. Я очень вас прошу ничего там не трогать.

      – Я все понял, дядя.

      В эту минуту по винтовой лестнице спустилась Ива. На ней было превосходное модное розоватое платье, немного оголяющее изящные плечи. Волосы у Ивы были распущены, голубые невинные глаза по-прежнему смотрели с детской доверчивостью; она походила на доверчивую голубку, прилетевшую погреться у камина и поклевать съестные зернышки.

      Белосельский

5

Экономка (перевод с фр.)