Райский сад. Эрнест Хемингуэй

угасающего дня постепенно смягчила его ожесточившееся сердце.

***

      По комнате гулял бриз, дующий с моря; Дэвид читал, подложив под спину пару подушек и еще одну нахлобучив на голову. После ленча его потянуло в сон, но беспокойство, связанное с ожиданием Кэтрин, не позволяло уснуть, поэтому он читал и ждал. Наконец он услышал, как дверь отворилась, и она вошла. В первую секунду он ее не узнал. Она стояла, положив руки на грудь поверх своего кашемирового свитера, и тяжело дышала – так, словно ей пришлось долго бежать.

      – О нет, – сказала она. – Нет.

      В следующее мгновение она оказалась рядом с ним в постели и, толкая его головой, говорила:

      – Нет-нет. Пожалуйста, Дэвид. Неужели тебе совсем не нравится?

      Он положил руку на голову, прижавшуюся к его груди, и почувствовал короткий шелковистый ежик волос.

      – Дьявол, что ты с собой сделала?

      Она подняла голову, посмотрела ему в лицо, потерлась губами о его губы и прижалась к нему всем телом.

      – Теперь я могу рассказывать, – сказала она. – Я так рада. Нельзя было упускать такую возможность. Теперь я твоя новая девушка, и мы можем ее изучить.

      – Дай мне взглянуть.

      – Я покажусь тебе через минуту.

      Она вернулась и встала у постели напротив окна, так чтобы на нее падало солнце. Она скинула юбку и осталась стоять босиком в одном свитере и нитке жемчуга.

      – Ну вот, можешь смотреть, – сказала она. – Такая я теперь стала.

      Он долго смотрел на ее длинные, покрытые темным загаром ноги, затем поднял глаза выше – к ее золотисто-каштановой голове, после чего девушка удовлетворенно сказала:

      – Благодарю.

      – Как тебе это удалось?

      – Можно, я расскажу в постели?

      – Если не очень долго.

      – Нет, это недолго. Позволь мне рассказать. Впервые это пришло мне в голову по дороге сюда, где-то после Экс-ан-Прованса. Скорее всего, в Ниме, когда мы гуляли по саду. Но тогда я еще не представляла себе, как это будет выглядеть и как объяснить парикмахеру, чего я хочу. Но потом я стала размышлять, все обдумала и вчера наконец решилась.

      Дэвид взъерошил ей волосы, проведя рукой от шеи к затылку и затем ко лбу.

      – Подожди, дай сказать, – продолжила она. – Я знала, что в Биаррице должны быть хорошие парикмахеры – там ведь много англичан – и, приехав туда, сразу направилась в самый дорогой салон. Сначала я попросила мастера зачесать мне все волосы вперед. Он зачесал. Волосы полностью закрыли мне лоб и глаза, так что я ничего не видела. Я попросила подстричь меня под мальчика – первогодка привилегированной школы. Он поинтересовался, какой именно, и я предложила ориентироваться на Итон или Уинчестер – других школ, за исключением Рагби, я просто не помню, но быть как мальчик из Рагби я точно не хочу. Он попросил уточнить. Тогда я сказала – пусть будет Итон, но главное, чтобы волосы падали на лоб. Когда он закончил, я стала выглядеть как самая хорошенькая ученица Итона. Я попросила его постричь меня еще короче, и это уже был, конечно, не Итон, а потом сказала: еще короче.