Райский сад. Эрнест Хемингуэй

вдыхая бодрящий свежий воздух высокогорного плато. Он прошел вверх по улице до площади Санта-Ана и позавтракал в кафе, просматривая местные газеты. Кэтрин собиралась в «Прадо» к открытию, к десяти утра. Уходя, Дэвид поставил ей на девять будильник. Шагая по улице, он вспоминал ее, спящую; абрис ее прелестной взлохмаченной головки на белой простыне казался отчеканенным на старинной монете, подушка была сдвинута в сторону, под простыней угадывались мягкие изгибы тела. «Она продержалась месяц, – подумал он, – почти месяц. А от Ле-Гро-дю-Руа до Андайе прошло два месяца. Нет, меньше, ведь она задумала это еще в Ниме. Значит, меньше двух месяцев. Мы женаты три с половиной месяца. Надеюсь, она счастлива со мной, хотя в таких вопросах едва ли можно что-то знать наверняка. Достаточно того, что мы вместе. Разница в том, что в этот раз она попросила, чтобы и я изменился, – сказал он себе. – Она очень просила».

      Он почитал газеты, расплатился за завтрак и вышел на улицу. Ветер переменился и снова пригнал на плато жару. Дэвид направился в банк, где царили прохлада, строгость и казенная вежливость, и получил доставленную из Парижа почту. Получение денег по чеку, переправленному в мадридское отделение из его банка, сопровождалось множеством формальностей. Он прочитал письма, пока выстаивал очереди то к одному, то к другому окошку.

      Наконец он запихнул в карман куртки толстую пачку денег и вышел на свет. Остановился у газетного киоска и купил английские и американские газеты, доставленные утром южным экспрессом. Потом купил несколько еженедельников о корриде и, завернув в них газеты на английском языке, двинулся вниз по Каррера-Сан-Херонимо в приветливый утренний полумрак «Буфет Итальянос». Здесь было еще пусто, и он вдруг вспомнил, что забыл условиться с Кэтрин о встрече.

      – Что будете пить? – спросил официант.

      – Пиво.

      – Здесь не пивная.

      – У вас нет пива?

      – Есть. Но здесь не пивная.

      – Пошел ты… – Дэвид снова скатал газеты и вышел за дверь. Он пересек улицу, свернул налево на Кале-Витториа к «Пивной Альвареса». Сел под навесом у входа и выпил большую кружку холодного бочкового пива.

      «Может, тому официанту просто хотелось поговорить, – подумалось ему. – Там ведь и в самом деле не пивная. Парень просто констатировал факт. Тон не был оскорбительным. А я его… он даже не смог ответить. Черт, нехорошо получилось».

      Он выпил еще кружку и попросил счет.

      – Y la senora?[22] – спросил официант.

      – В музее «Прадо». Пойду поищу ее.

      – Буду ждать вас.

      Он прошел к отелю по склону, срезав путь. Ключ был у портье. Дэвид поднялся к себе в номер, оставил на столе газеты и почту, деньги убрал в портфель, оставив при себе совсем немного. Горничная успела навести в номере порядок и опустила шторы, чтобы сохранить прохладу, отчего в комнате стало темно. Он умылся, рассортировал почту, четыре письма убрал в задний карман брюк. Захватил парижское издание «New York Herald», «Chicago Tribune» и «London Daily Mail» и направился в бар, заглянув по дороге к портье, чтобы оставить ключи.

      – Если придет мадам, передайте ей, что я в баре.

      В баре он уселся

22

А где сеньора? (исп.)