Опыт моей жизни. Книга 2. Любовь в Нью-Йорке. И.Д.

твой муж!

      Фаина уронила руки и в ужасе вытаращила глаза.

      – Ты что?!

      Она открыла воду, прыснула жидкого мыла и, ударяя кольцами друг о друга (на каждом пальце у нее было минимум по кольцу!), стала тереть руки.

      – И вообще, я только что разошлась! – добавила она. Я сделала удивленное лицо.

      – Скажу я тебе: порой живешь с человеком и десять и пятнадцать лет и не знаешь, что живешь с подлецом! Вот так. А этот… – голос ее снова наполнился презрением, – Майкл – не-е-ет! Если бы он был то, что надо, разве бы жена ушла от него?

      – А от него ушла жена?

      Фаина выдвинула нижнюю челюсть, поджимая нижнюю губу, и кивнула головой:

      – Ну, да. То он учился на курсах программистов, не вышло. То он химчистку открывает – сгорело. Ему уже тридцать восемь лет, у него уже никогда денег не будет.

      – Ну и что, что нет денег? А что, если нет денег, значит, он не человек? – не выдержала я.

      – Ты понимаешь… Если он не умеет заработать, значит, он бездарь, дурак, я не могу его уважать. Какое там любить! Вот Женя – выражение лица у нее мгновенно изменилось, стало из лениво-сонного почтительным и серьезным, – это мужик! Этот нигде не пропадет! У него голова ва-а-а-ри-и-ит! – она закатила глаза. – Он из снега на улице, вот снег лежит, да, он из него деньги сделает! Не упускай его, Женя отличный вариант, – и, понизив голос, Фаина добавила, выкатив восторженные глаза: – Он же миллионер!

      – А Майкл, стало быть, тебе не нравится?

      – Нет. Нет. Майкл – это моська. Он за Женей ходит, раскрыв рот. И всю жизнь он будет мечтать до Жениных высот доползти, а в реальности даже на один дом скопить не сможет. Нет, это не годится. Идем, посидим, поболтаем немного, – сказала Фаина, увлекая меня в предбанник, мягко освещенный матовыми лампами, где у трюмо лежали всякие дезодоранты, кремы, щетки, шпильки, косметика.

      Мы сели у зеркал в мягкие кресла, обитые темно-вишневым бархатом, и она закурила.

      – Короче, что тебе сказать… – сказала Фаина, разжимая губы после затяжки и оставляя на папиросе кольцо от темно-вишневой губной помады. – Был у меня тут один, слышишь, красавчик, блондинчик, голубые глазки. Мм-п-с-с-у! – она поцеловала воздух своими жирно накрашенными губами. – Ты не поверишь, это концерт! Втюрился в меня по уши! Но та-а-кой идиот! My God![15] В парк (!) он меня гулять приглашал! Слышишь? – она тронула мою руку, смеясь. – В парк! – повторила она, с каким-то особенным ударением на слове парк, как будто было в этом слове что-то зазорное, нелепое и смешное.

      Я привыкла не выражать своих мыслей вслух. Я, как человек-невидимка, только слушаю, но реакции свои держу плотненько в себе. Так гораздо лучше, иначе, останусь совсем одна.

      – В парк! Ну я ему говорю: Don’t I deserve a «Tavern on the Green»?[16] Так, с улыбочкой говорю, знаешь…

      – Что это за таверна? – не поняла я.

      – Ты не знаешь, что такое «Таверна на грин»?!!! – Фаина смотрела на меня так, как если бы я только что сказала ей, что я не умею читать или писать.

      – Не знаю, – спокойно сказала

15

О Господи!

16

Я не заслужила, чтобы меня пригласили в…