Пастушья сумка (сборник). Григорий Кружков

у того, кто ночью из друкарни

      Бежал от разъяренных москвичей,

      Чтоб сеять, где подальше, не со шляпой,

      Не с шашкой и не с гаечным ключом,

      А с бронзовой тростинкою у губ,

      С надутыми щеками, и пускай

      Стоял бы он в углу, как виноватый,

      Отворотясь от улицы, а рядом

      Лежал десяток мыльных пузырей,

      Составленных, как ядра, в пирамиду.

      И непременно чтоб неподалеку

      Поилка с газированной водой…

      Возлюбленные поэтов

      1. Расставание

      Illumina tenebras nostra Domina[2]

      «Приди, Мадонна, озари мой мрак!»

      Влюбленных красноречье беспощадно.

      Она, как лист, дрожит в его руках,

      Как губка, клятвы впитывает жадно.

      А Донну дорог лишь разлуки миг –

      Тот миг, что рассекает мир подобно

      Ланцету: он любимый видит лик

      Сквозь линзу слез – так близко и подробно.

      Он разжимает, как Лаокоон,

      Тиски любви, узлы тоски сплетенной:

      И сыплются в расщелину времен

      Гробы и троны, арки и колонны.

      И целый миг, угрюмо отстранен,

      Перед находом риторского ража

      Он, как сомнамбула иль астроном,

      Не может оторваться от пейзажа

      Планеты бледной. Он в уме чертит

      План проповеди: «О, молчи, ни вздоха;

      Не плачь – не смей!» – Увы, он не щадит

      В ней слабости… А между тем дуреха

      Глядит, глядит, не понимая слов,

      Как будто в зеркало волны глядится,

      И растворяется, как бред веков,

      В струях его печальных валедикций…

      2. Спящая

      The blisses of her dream so pure and deep.

John Keats

      Во сне она так безмятежна! Будто

      Там, в этом сне, поверила кому-то,

      Что будет мир ее красой спасен.

      Отвеяна от ложа скорбь и смута,

      Покоем и лавандой пахнет сон.

      Во сне она так беззащитна! Точно

      Лесной зверек бездомный, в час полночный

      Уснувший на поляне в темноте, –

      Или птенец на веточке непрочной

      В дырявом можжевеловом кусте.

      Не просыпайся! Этот сон глубокий

      Покрыл все недомолвки и упреки,

      Как снег апрельский – слякотную муть;

      Ты спишь – и спит дракон тысячеокий

      Дневных забот. Как ровно дышит грудь

      Под кисеей! Не все ль теперь едино –

      Назвать тебя Психеей, Маделиной

      Или соседкой милой? – Все равно;

      Когда ты – луч, струящийся в окно,

      И неумолчный шелест тополиный.

      Пусть блики от витражного окна

      В цвет крови или красного вина

      С размаху мне забрызгают рубаху, –

      Но этот воздух не подвластен страху,

      И пурпура сильней голубизна.

      Позволь и мне с тобою затвориться

      В сон переливчатый, как перловица:

      Не смерть в нем, а избыток бытия.

      Не бойся! Спи, жемчужина моя,

      Нам этот сон уже навеки снится.

      3.

2

«Озари нашу тьму, Госпожа» (лат.) – надпись на портрете Джона Донна в образе влюбленного, погруженного в сумрак меланхолии.