Человек на войне (сборник). Алексей Солоницын

по иным причинам звали по-старому Невским. Несколько бабулек у Думы под репродуктором дожидаются сводок с фронта. Елисеевский, знаменитый гастроном № 1, прежде барственно сверкавший зеркальными витринами и кичливо демонстрировавший изобилие продуктов, ныне мрачен, если не сказать нищ и убог.

      Впрочем, перед войной не только Елисеевский мог похвастаться изобилием. Предвоенный ассортимент в продовольственных магазинах был достаточно насыщенным, казался даже богатым, по сравнению со скудностью предыдущих лет.

      Разбитые взрывной волной витрины Елисеевского снизу доверху забраны деревянными щитами. По верху щитов тянется транспарант: «ЗАЩИТИМ НАШ ЛЮБИМЫЙ ГОРОД ЛЕНИНГРАД». Под транспарантом приказы, воззвания, обращения, извещения военных и городских властей о введении осадного положения и приказ, в этой связи, запретить пребывание на улицах с десяти вечера до пяти утра. Большой квадратный стенд с фронтовыми сводками и перед ним два-три человека читающих. Да еще немногие останавливаются прочитать строки казахского поэта-акына Джамбула:

      Ленинградцы, дети мои!

      Ленинградцы, гордость моя!

      Мне в струе степного ручья

      Виден отблеск невской струи…

      Эти стихи знали наизусть и повторяли про себя почти все жители города:

      К вам в стальную ломится дверь,

      Словно вечность проголодав,

      Обезумевший от потерь.

      Многоглавый жадный удав…

      Сдохнет он у ваших застав

      Без зубов, без чешуи.

      Будет в корчах шипеть змея…

      Будут снова петь соловьи.

      Будет вольной наша семья.

      Ленинградцы, дети мои,

      Ленинградцы, гордость моя…

      И совсем свежее обращение, принятое на недавнем общегородском митинге женщин-ленинградок:

      Мужья наши, братья, сыновья!

      Помните – мы всегда вместе с вами. Не сломить фашизму нашей твердости, не испугать нас бомбами, не ослабить лишениями. Мы говорим вам сегодня, родные: «Не опозорьте нас! Пусть наши дети не услышат страшного укора: твой отец был трусом!»

      Лучше быть вдовами героев, чем женами трусов.

      Женщины Ленинграда! Сестры наши! Ключи города, наша судьба – в наших руках… Лучше умереть стоя, чем жить на коленях! Никакие лишения не сломят нас… Скорее Нева потечет вспять, нежели Ленинград будет фашистским!

      Под обращением подписи знаменитых жительниц Ленинграда: профессора Мануйловой, поэтесс Анны Ахматовой и Веры Инбер, артисток Мичуриной-Самойловой и Тамары Макаровой, домохозяйки Ивановой, первой женщины, награжденной за тушение вражеских «зажигалок».

      Мише их имена ничего не говорили, стихи он читал лишь те, что задавали по школьной программе, лица актеров запоминал по именам и фамилиям сыгранных ими героев. Но слова обращения отнес и к себе. Ему уже одиннадцать лет, и он – мужчина. Оглядел прохожих. И теперь увидел в них не только усталость и замкнутость,