Человек на войне (сборник). Алексей Солоницын

началась война.

* * *

      Забрезжило. Высоко в небо ушла автоматная трасса. Потом из той же точки вторая, но пониже, под углом градусов в сорок пять. Пора. Поеживаясь (озяб даже за недолгое, но неподвижное сидение меж камней), мальчик выбрался из укрытия и теперь, не таясь, пошел к немецким окопам, придерживаясь визуальных ориентиров, указывающих безопасный от мин путь. Вдоль автоматной трассы, на расщепленную березку, от нее на «седло», на камень с выемкой посредине, дальше на пенек, потом на воронку, которую надо обойти справа…

      – Хальт!

      Остановился.

      – Хенде хох!

      Поднял руки.

      – Ком!

      С поднятыми руками подошел к немецкому окопу и спрыгнул в него.

      Подполковник дождался лейтенанта.

      – Нормуль?

      – Так точно.

      Кивнул в знак одобрения, попросил «сварганить чайковского» и опять вышел из блиндажа. На этот раз шинель надел в рукава и пуговицы застегнул. Стал внимательно всматриваться в нейтральную полосу и часовым приказал:

      – Смотрите получше. Но с оружием аккуратно, без команды не применять. Понятно?

      – Так точно, – Симахин со значением посмотрел на Николу.

      Тут же, неожиданно для часовых, через бруствер переметнулся человек в белом маскхалате, и не успели они сообразить, как им на это реагировать, а подполковник уже крепко обнял его и шепотом, чтоб не слышали солдаты, спросил:

      – Ну, как?

      – Нормально.

      – А там?

      – Похоже, порядок.

      И оба быстро ушли в блиндаж.

      – Что я говорил?! – самодовольно сказал Симахин.

      – Оттуда человека ждал.

      – Я разве возражал? – пожал плечами Никола.

      В немецком блиндаже несколько солдат и фельдфебель. Фельдфебель крупный, лицо широким овалом, а если в профиль смотреть, то в три прямые линии: одна наклонная линия – высокий, немного откинутый лоб, маленькая уступочка переносицы и вторая линия, более наклонная – нос, опять уступочка и третья, вертикальная – верхняя губа и тяжелый подбородок. От верхней трети этой вертикальной линии выдается свисающим полукружьем нижняя губа. И надменность, и скепсис в той губе, и убежденность в собственном превосходстве надо всеми.

      Открывается дверь, солдат быстро, рукой за плечо, вдвигает в блиндаж мальчика, быстро закрывает за собой дверь, чтоб не расходовать без нужды тепло, и докладывает:

      – Шел с русской стороны.

      – Шпион? – вопрошает фельдфебель и грозно и недоверчиво смотрит на мальчика.

      Мальчик снимает серую кроличью шапку, кланяется. Невысокий, светлые волосы острижены «под нуль», худенький, но не истощенный, как другие блокадные дети. Глаза голубовато-серые, спокойные, лицо худощавое, несколько суженное к подбородку. Ничего примечательного, мальчик как мальчик.

      – Гутен морген, хювят херрат. Их бин нихт вакоилия!![1] Здравствуйте, уважаемые господа. Я не шпион.

      – Вебер! – позвал фельдфебель. – Переводи, что этот рыжий лопочет. Я их

1

Смесь финских и немецких слов.