Не только апельсины. Дженет Уинтерсон

отчаянии я начала тарабанить ритм «Стариковской реки».

      Ничего.

      И до утра я ничего не могла поделать.

      На следующий день, едва встав, я твердо решила объяснить маме, что со мной что-то не так.

      В доме никого не было.

      Завтрак мне оставили с короткой запиской на кухне:

      «Дорогая Дженет,

      Мы ушли в больницу молиться за тетю Бетти, у нее вылетает коленный сустав.

      С любовью

      Мама».

      Поэтому на весь день я оказалась предоставлена самой себе и наконец решила пойти погулять. Эта прогулка стала моим спасением. Я повстречала мисс Джюсбери, она была очень умная и играла на гобое. А еще она руководила хором сестринской общины.

      – Но в ней нет святости, – сказала как-то миссис Уайт.

      Наверное, мисс Джюсбери со мной поздоровалась, а я ее проигнорировала. Она давно не бывала в церкви, так как уезжала с Симфоническим оркестром Армии спасения на гастроли по центральным графствам и потому не знала, что я будто бы полна святого духа. Она стояла передо мной, открывала и закрывала рот – из-за гобоя он открывался очень широко – и сводила брови к переносице. Схватив мисс Джюсбери за руку, я повела ее на почту. Там я взяла ручку и написала на обороте бланка заявления на детское пособие: «Дорогая мисс Джюсбери, я ничего не слышу».

      Она посмотрела на меня с ужасом, а потом, завладев ручкой, написала в ответ: «Что твоя мама предприняла в связи с этим? Почему ты не в постели?»

      Но теперь на бланке не осталось места, поэтому мне пришлось писать на листовке «К кому обращаться в экстренных случаях».

      «Дорогая мисс Джюсбери, – написала я. – Моя мама не знает. Она в больнице у тети Бетти. В постели я была ночью».

      Мисс Джюсбери только смотрела на меня во все глаза. Она так долго смотрела, что я задумалась, а не пойти ли домой. Затем она схватила меня за руку и потащила в больницу. Когда мы туда пришли, моя мама и кое-кто из остальных стояли на коленях вокруг кровати тети Бетти и пели гимны. Когда мама увидела меня, она немного удивилась, но не встала. Мисс Джюсбери тронула ее за плечо и начала снова выделывать всякие штуки губами и бровями, а мама все качала головой. Наконец мисс Джюсбери закричала так громко, что даже я услышала.

      – Этот ребенок не исполнен святого духа, – орала она. – Она глухая.

      Все в больнице повернулись на меня посмотреть. Я сильно покраснела и уставилась на поилку тети Бетти. Хуже всего было совсем не знать, что происходит.

      Потом к нам подошел очень сердитый врач, а потом он и мисс Джюсбери стали размахивать друг перед другом руками. Благочестивые вернулись к своим гимнам, точно вообще ничего не происходило.

      Доктор и мисс Джюсбери поскорей увели меня в холодную комнату, в которой было много всяких приборов, и заставили лечь. Врач все время постукивал меня в разных местах и качал головой.

      И было абсолютно тихо.

      Потом пришла мама и как будто поняла, что к чему. Она подписала бланк и написала мне еще одну записку:

      «Дорогая