Глаза, устремленные на улицу. Жизнь Джейн Джекобс. Роберт Канигел

изменилось, разве что теперь их было восемь – у каждого супруг или супруга, которые, казалось, подходили не только одному Батцнеру, но и всем им одновременно.

      Все они были друзьями, обсуждали книги, идеи, политику, повседневные проблемы и самые разные новости, которые приносит в их дом этот безумный мир. Годы спустя друг семьи будет говорить о почти сверхъестественном оптимизме Батцнеров-Джекобсов, взаимной поддержке, которая связывала их вместе: не просто доброта, а то чувство, что жизнь слишком хороша, слишком интересна, чтобы разменивать ее на всякие мелочи, капризы и невежество. Они были «милыми разумными нонконформистами, – сказал еще один друг, знавший семью более тридцати лет. – Отнюдь не злобствующими»[57]. Все они, говорит Кэрол, дочь сестры Бетти, «радовались жизни. Вечный праздник. Было весело. Каждый обед был в радость. Каждая прогулка – приключение». В семье не случалось «ни обид, ни ссор; не было такого, что ты должен делать то и не должен это».

      Конечно, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Возможно, в их семье не хватало взаимной эмпатии или терпимости, чтобы внимательно относится к чувствам и сомнениям друг друга или позволить скуке, раздражению или безделью испортить день; но это тоже было частью семейной культуры. Но, даже учитывая, как время смягчает воспоминания, как и некоторое семейное бахвальство в этих словах, определенно в отношениях, сложившихся в семье Батцнер, было что-то здоровое и плодотворное. Бетти станет вице-президентом крупной нью-йоркской компании, занимающейся дизайном интерьеров, и будет принимать активное участие в работе Лиги эсперанто. Джон в течение многих лет будет судьей Апелляционного суда четвертого округа США, где в том числе будет принимать важные и трудные антисегрегационные решения. Джим большую часть своей взрослой жизни проведет в южном Нью-Джерси, сделает успешную карьеру химика-технолога в крупной нефтяной компании и, на гражданском фронте, поможет превратить крошечный местный колледж в истинное достояние общественности. Джейн будет писать книги и изменит мир. Каждый проведет со своим супругом всю жизнь – по большей части, кажется, счастливую. Все четверо столкнутся со множеством вещей, с которыми будут не согласны. Их голоса станут громче. Но, как рассказывают их дети, они получали удовольствие от жизни и никогда не тратили попусту шанс воспользоваться мельчайшей крупицей радости, которую дарит этот интересный мир.

      Однажды, когда Джейн было семь лет, сестра Бетти, к тому времени уже герлскаут, взяла ее с собой в поход. Джейн запомнила, как они жарили маршмеллоу на костре тем вечером, но гораздо ярче – тот момент, когда Бетти споткнулась о камень. «Вот пудингстоун![58]» – закричала Бетти[59]. «Какое хорошее слово!» – подумала Джейн, и что за интересная геологическая аномалия: много круглых камешков и гальки встроено в песчаную, похожую на цемент матрицу. Тогда, в семь лет, проявилась какая-то особое свойство интеллекта Джейн, некий двойственный взгляд: непреходящее

57

Интервью с Тошико Адильман.

58

Puddingstone – конгломерат, дословно «каменный пудинг» (геол.). – Прим. пер.

59

Jane Jacobs, «What Would I Have Been if I Hadn’t Been a Writer», ответ на редакционный опросник, 1994, Burns, 6:5.