Жизнь волшебника. Александр Гордеев

наверное, всё, да только как стереть со своей ладони ощущение тонких пальцев его жены?

      – Человеку не дано быть искренним до конца, – продолжает Серёга, видимо, давно

      осмысленное. – Человек состоит из двух «я», как из двух матрёшек. В глубине – «я» лично для

      себя, а сверху нахлобучено «я», под которым он преподносит себя другими. А каким «я» живёт он

      больше? Да внешним, конечно. Внутреннее же, истинное «я», проглядывает иногда наружу и

      71

      узнать себя не может: да я ли это? Ведь я же другой человек. Почему же тогда я такой недостойной

      поверхностной жизнью живу? А та ли у меня жена? Она ведь и сама вся внешняя и соприкасается

      со мной внешним, хоть и заявляет, будто живём мы с ней душа в душу. Да какое там душа в душу,

      если её настоящее «я» в глубине её, а моё – в глубине меня. Оба мы с ней одинокие…

      – Я тут недавно прочитал такую фантастическую притчу, – вспоминает Роман. – Однажды

      одного путника остановили вдруг на перекрёстке и сообщили, что для него открыта дверь в

      бессмертие. Пожалуйста, входи. Но есть условия. Бессмертие это будет не здесь, а где-то в другом

      измерении, где другие люди, города, страны и даже планеты. Уйти нужно в одиночку, никого и

      ничего отсюда не захватив и даже ни слова никому не сказав. Для всех, кто его знает, он должен

      необъяснимо исчезнуть, и всё. Никакой возможности подать оттуда хоть какую-нибудь весточку у

      него не будет, и о нашем мире он больше никогда ничего не услышит. Согласиться или отказаться

      от предложения требуется тут же, не сходя с места. Ему даже сказали так: «Сейчас ты стоишь на

      точке бессмертия. Если простоишь на ней три минуты, то окажешься в ином бессмертном

      измерении. Если сделаешь шаг, то это будет очередной шаг к твоей неминуемой смерти в этом

      мире». Так вот, этот человек и минуты не простоял. Взял и спокойно отправился дальше, решив,

      что такое бессмертие ничем не отличается для него от внезапной смерти…

      – Потрясающий сюжет, – произносит Серёга после длинной задумчивой паузы. – Этот путник не

      захотел одиночества. Оторвавшись от всего своего, он в другом мире стал бы ничем, потому что

      каждый человек живёт не только в себе, но одновременно и в других людях. Терять других – терять

      и себя. В том-то, наверное, и есть суть одиночества. Когда один человек теряет всех – он одинок, а

      когда все теряют одного, то ощущают нехватку, дыру. Потому и жалеют…

      – Ну вот видишь, – даже обрадованно подхватывает Роман, не ожидая такого его вывода (сам-

      то он осмыслил эту историю иначе), – до тех пор, пока ты с другими – ты не одинок…

      – Хорошая притча, – ещё раз повторяет Серёга, кажется, расставаясь с некоторой частью

      своего пессимизма.

      И разговор постепенно переходит на какие-то общие философские темы, облекающие в

      туманные пленки всё, что мучит обоих.

      – Ну всё, – говорит, наконец, Серёга, – надо домой. Хорошо мы, однако, поговорили…

      – Давай