Жизнь волшебника. Александр Гордеев

улице прохладно. Они садятся на знакомую стылую скамейку. Никакого продолжения у его

      исповеди нет, и потому лучше говорить о том, что полегче. Сообщать Смугляне о найденной

      квартире не хочется, но она всерьёз озабочена тем, как и куда он приткнулся. Нина просто грызёт

      ногти, думая, как решить его проблему.

      – А может быть, тебе устроиться в наше общежитие? У меня тут есть знакомые, хорошие

      ребята, художники…

      – Да ладно, успокойся, – признаётся, наконец, Роман, – я уже приткнулся, приютили…

      Тут же он предупредительно сообщает ей о странностях и строгости необычной хозяйки.

      – А можно взглянуть на эту квартиру? – тем не менее вроде как и участливо, и заботливо, и

      покровительственно просит Смугляна.

      «Ай-я-яй, да какие же мы всё-таки непосредственные-то», – с издёвкой думает Роман.

      – Зачем? – пожав плечами, спрашивает он. – Это не интересно.

      Нина больше не настаивает, однако, чем дольше они потом сидят и зябнут, тем чаще Роман и

      сам подумывает о том, почему бы им и в самом деле не пойти и не испытать дугообразную

      хозяйкину, должно быть, очень тёплую постель? А уж наутро и распрощаться, наконец. Конечно,

      реакцию старухи трудно даже предсказать, но идти-то больше некуда…

      Хозяйка, открыв дверь и обнаружив уже двух квартирантов, оторопело отступает в сторону.

      Роман поспешно предупреждает, что это всего лишь гостья и что вскоре она уйдёт. Старуха в

      раздумье отквашивает губу и вдруг решительно требует у обоих документы, отчего у Романа тут же

      отлетает всякое сомнение в реальности её милицейского стажа. Теперь в прострации оказывается

      Смугляна, не имеющая с собой никакого докуомента, объясняющего её. Роман же роется в своём

      чемодане и находит там паспорт, заботливо положенный женой. Бывшая сыщица мгновенно

      устанавливает, что татарка Нина – это явно не «Ирина Ивановна Мерцалова» из графы «семейное

      положение». Увидев дряблую ироническую улыбочку хозяйки, Роман мысленно уже прощается с

      этой странной жилплощадью, однако старуха вдруг приглашает их за стол и, уж чего совсем нельзя

      было ожидать, уже с первыми глотками чая предлагает Нине остаться на ночь.

      – А вообще-то, – уже в конце чаепития вдруг опять же ни с того ни с сего объявляет она, – ты

      тоже можешь жить у меня.

      Роману кажется, что хозяйка его предаёт. Да лучше она бы, напротив, попросила Смугляну уйти,

      а так ведь выходит, что она, сама того не понимая, соединяет их.

      Ночью покладистость хозяйки, от которой обоим любовникам уже не по себе, несколько

      объясняется. В длинном ночном разговоре с Ниной возникает пауза, и тут-то Роман вдруг

      чувствует такую звенящую тишину, словно в комнате работает некая всасывающая звуковая губка.

      Он осторожно отстраняет занавеску и в порции света от уличного фонаря видит, что старуха,

      приподнявшись на локте, держит ладошку локатором около уха. Глаза