«Пена дней» и другие истории. Борис Виан

что данное кресло починить нельзя, а вообще-то, потому, что он решительно не производит впечатление человека, умеющего чинить кресла.

      – Но скажите, какое отношение имеет починка кресел к канцелярской работе? – спросил Колен.

      – А вы что, позвольте вас спросить, на пол садитесь, когда занимаетесь канцелярской работой? – с издевкой спросил директор.

      – Видать, усердием вы не грешите, – подлил масла в огонь заместитель.

      – Я вам прямо скажу, молодой человек, безо всяких обиняков, – сказал директор, – вы просто лентяй!

      – Вот именно… Лентяй… – подтвердил заместитель.

      – А лентяя мы ни при каких обстоятельствах на работу не примем! – заключил директор.

      – Тем более что для лентяев у нас никакой работы и нет, – сказал заместитель.

      – Позвольте, но это же лишено всякой логики, – еще слабо отбивался Колен, хотя понимал, что он уже на крючке у этих крючкотворов.

      – Это еще почему? – спросил директор.

      – Потому что лентяю где бы ни работать, только не работать.

      – Так вы что, намерены заменить здесь директора? – спросил заместитель.

      При этом предположении директор громко расхохотался и воскликнул:

      – Ну, он силен!..

      Потом лицо его вновь помрачнело, и он еще дальше отодвинулся от Колена в своем кресле.

      – Уведите его, – приказал он своему заместителю. – Понятно, почему он сюда явился… Ну, живо, живо!.. Проваливай, прощелыга! – вдруг завопил он.

      Заместитель кинулся на Колена, но тот схватил ручку, лежавшую на столе.

      – Только троньте меня! – сказал он и стал отступать к двери.

      – Убирайся, чертово отродье!.. – кричал директор.

      – А вы – старый осел!.. – сказал Колен и толкнул дверь.

      Он швырнул ручку в сторону директорского стола и опрометью кинулся по коридору. Когда он пробегал мимо вахтера, тот выстрелил ему вслед из пистолета, и бумажная пулька прошибла в филенке входной двери дыру, контуром напоминающую череп.

      XLV

      – Не спорю, это превосходный предмет, – говорил антиквар, обходя вокруг пианоктейля.

      – Он из клена птичий глаз, – сказал Колен.

      – Вижу, – сказал антиквар. – Надо полагать, ваш инструмент и работает исправно.

      – Я продаю все лучшее, что у меня есть, – сказал Колен.

      – Наверно, вас это огорчает, – сказал антиквар и наклонился, чтобы получше разглядеть рисунок древесины.

      Он сдул несколько пылинок, которые нарушали ровное сияние полировки.

      – А не лучше ли было бы поступить вам на работу, зарабатывать деньги и сохранить эту вещь?

      Колен вспомнил кабинет директора, пистолетный выстрел вахтера и ответил, что нет.

      – Вы все равно к этому придете, – сказал антиквар, – когда вы все вконец распродадите.

      – Если мои расходы перестанут увеличиваться… – начал Колен, подбирая слова, – если мои расходы не будут расти, то я смогу, загоняя вещи, жить, не работая… Не очень хорошо, но жить.

      – Вы не любите работать? – спросил антиквар.

      – Работать