Шпага д'Артаньяна, или Год спустя. Ораз Абдуразаков

поинтересовался он.

      – Кажется, покойный маршал доставил много хлопот его отцу.

      – Так, так…

      – Хлопот или ранений – как будет угодно его величеству.

      – Что ж, похвальная сыновняя привязанность, – заметил Людовик к величайшему изумлению Сент-Эньяна.

      Затем, подумав, продолжал:

      – А Фронтенак, стало быть, заступался за д’Артаньяна?

      – Неизменно, государь. Господин де Фронтенак боготворит маршала.

      – Похвальное дружеское чувство…

      – О, маркизу не выпала честь дружить с господином д’Артаньяном, иначе, возможно, де Вард возненавидел бы и его. Тогда у нас уже было бы смертоубийство!

      – Как?! Он, что же, нападает и на друзей моего гасконца?

      – Вспомните, государь: он дрался с Бражелоном, а тот был всего только сыном его друга.

      – Да, я припоминаю, – раздражённо отозвался Людовик, слегка помрачнев при упоминании Рауля.

      Де Сент Эньян мысленно обругал себя за то, что нечаянно вызвал неудовольствие повелителя. Он поспешил направить беседу в более безопасное русло:

      – Жаль, что никого из четырёх мушкетёров не осталось в живых. Кто-нибудь из них непременно убил бы графа.

      – Ещё жив Арамис, – глухо сказал король, всё больше мрачнея.

      – Разве, государь? Но ведь он всё равно что мёртв: никто не знает, что с ним сталось.

      – Я-то знаю, Сент-Эньян.

      Граф поклонился, признавая превосходство монарха, и застыл в ожидании новостей, чувствуя себя при этом вполне по-королевски. Сам король тем временем, видимо, пришёл к какому-то решению, поскольку увлечённо начал:

      – Послушай-ка меня… Этого самого Арамиса, ставшего аббатом д’Эрбле, а впоследствии – ваннским епископом и правой рукой Фуке, сейчас зовут герцогом д’Аламеда. Ты запоминаешь?

      – Судите сами, государь: Арамис, д’Эрбле, д’Аламеда…

      – Молодец! Знаешь, завтра он прибывает в Версаль в качестве испанского посла. Не удивляйся, прошу: хватит и того, что удивляюсь я сам.

      – Слушаю, государь.

      – Нужно, чтобы всем стало известно прошлое господина д’Аламеда. Ведь это, клянусь Богом, славное прошлое славного рыцаря. Следует воздать послу почести, как по-твоему?

      – Я понял, государь, однако…

      – Ты колеблешься?!

      – Да нет же. Просто думаю, что для выполнения такой миссии мне не мешало бы самому прежде узнать что-нибудь из его прошлого.

      – Ты прав. Ну, что ж… Да взять хотя бы бастион Сен-Жерве. Тебе известна его история?

      – Я дворянин, ваше величество.

      – Что с того?

      – Подвиг на бастионе Сен-Жерве – честь и слава дворянства шпаги. О да, мне известна эта история.

      – Вот и хорошо. Далее: под Шарантоном шевалье д’Эрбле застрелил герцога Шатильона.

      – О-о!

      – Из пистолета, запомни. А чуть позже на дуэли проколол плечо коадъютору.

      – Господину де Гонди?.. Кардиналу де Рецу?!

      – Ему. Думаю, этого тебе будет достаточно. Прочие его подвиги – не для широкой огласки. Справишься?

      – Будет в точности исполнено.

      – Дело