Суд праведный. Леонид Шувалов

становой пристав. И снова улыбнулся. – Ладно… Расскажи-ка еще раз, как вы расстались с Ёлкиным и что ты после этого делал.

      Анисим вздохнул:

      – Говорил же… Увидел Кунгурова и побежал за ним. Куда Терентий делся, и не знаю. Отстал, видать.

      – Ну вот видишь, – удовлетворенно подхватил Збитнев. – Побежал за Кунгуровым… И колышек, должно быть, прихватил?

      – Ваше благородие, я же ужо говорил! Кол-то я выкинул, когда мы с Терентием к вам пошли. Он и уломал выкинуть.

      Збитнев вскинул брови:

      – Уломал, говоришь? Выкинул?

      – Ну да… – кивнул Анисим.

      – А каким же образом на нем кровь оказалась, любезный? – Збитнев в наигранном недоумении развел руками. – Объясните.

      – Откедова же мне знать?! – зло буркнул Анисим.

      – Кому же, как не тебе, братец, знать-то? Ведь это ты за стариком Кунгуровым бежал.

      – Так я опосля потерял его из виду, – пожал плечами Анисим.

      – Что ж, он сквозь землю провалился?

      – Не знаю… Может, схоронился куда…

      – И ты, конечно же, развернулся и пошел домой?

      – Зачем? – чувствуя, что его пытаются поймать на слове, набычился Анисим. – Не мог я…

      – Что так? – умело изображая удивление, поинтересовался Платон Архипович.

      – А то не знаете, – еще больше нахмурился Анисим.

      – Даже не догадываюсь, – развел руками пристав.

      Белов зыркнул глазами, зло ответил:

      – На дочь снасилованную смотреть не мог!

      – Понятно, – протянул Збитнев. – Оттого-то старика и не пощадил… Это же надо – колом! И откуда в вас такая жестокость?

      – Жисть такая!

      – Какая ж это? – откинулся в кресле пристав.

      Помолчав, Анисим буркнул:

      – А такая… На мертвого глядя, зависть возьмет…

      – Ишь, любезный, как ты запел, – покачал головой Платон Архипович. – Чего тебе не хватает? Изба есть, землю общество выделяет, лошаденка какая-никакая имеется. Живи да радуйся.

      – Землю! – хмыкнул Анисим. – Какая это земля? Вся-то хорошая – у Кунгуровых да у Зыковых с Мануйловыми!

      – А по Сеньке и шапка, – усмехнулся Збитнев и сразу посуровел: – Хватит, любезный, крамолу нести! Покайся лучше, глядишь, на душе и полегчает.

      – Покаялся бы, да не в чем.

      – Ну ты и упрям, – искренне удивился становой пристав. – Ты хоть представляешь, что тебя ждет?

      – Мне теперя все одно…

      – Ну, не скажи, не скажи, – снова протянул Збитнев, вытягивая из портсигара папиросу. – Если даже суд и признает, что ты совершил убийство без обдуманного заранее намерения, то и тогда по статье 1455 «Уложения о наказаниях» тебе грозит ка-тор-га! От восьми до двенадцати лет! А ты, братец, еще и упираешься. Как тут правду сыскать? Ведь я могу повернуть и на убийство с заранее обдуманными намерениями!.. Тогда пиши пропало… Так что ты, братец, лучше бы признался. Так, мол, и так, Платон Архипыч, дескать, был грех, шандарахнул я Кунгурова в запальчивости колышком, теперь каюсь… И мне мороки меньше, и твоя