Две недели в другом городе. Вечер в Византии. Ирвин Шоу

согласился Холт. – Это о детях, – пояснил он жене.

      – У них такой грустный вид. – Глаза миссис Холт увлажнились. – Они поразительно вежливые. У меня просто сердце разрывается, когда я гляжу на них. После последнего визита я не могла уснуть всю ночь. Несчастные, печальные маленькие леди и джентльмены в ужасных черных одеждах. Мне хотелось взять их всех к себе.

      – Джек, хочу спросить вас – вы всю жизнь собираетесь оставаться на государственной службе?

      – Ну, – удивленно произнес Джек, – я не задумывался на сей счет. Я не прикован цепями, если вы имеете в виду это…

      – Я вот о чем подумал. Если бы вам сделали выгодное, очень выгодное предложение, вы не отвергли бы его с ходу?

      – Наверно, нет. – Джек подумал, не собирается ли Холт пригласить его в свою фирму после часовой беседы в клубе и короткой прогулки вдоль Тибра. – Я свободен, как и всякий другой человек. Честно говоря, я не думал на эту тему. Ничего исключительно заманчивого последние десять лет мне не подворачивалось.

      – Отлично, – четко произнес Холт, словно они только что уже скрепили договоренность рукопожатием. – Рад это слышать.

      – Я хочу вам кое-что поведать, Джек, – улыбнулась миссис Холт. – Когда мы вернулись из клуба домой, Сэм сказал: «Этот молодой человек мне симпатичен. В нем есть какая-то надежность. Он не похож на прочих американцев, много лет проживших за границей, – легкомысленных, развязных и циничных».

      – Ну, – серьезно сказал Джек, – это приятно слышать. Особенно про молодого человека.

      – Не знаю, сколько вам лет, Джек, но выглядите вы очень молодо.

      – Спасибо, Берта. – Джек подумал: «Не попросить ли ее поговорить обо мне с Брезачем?»

      – Мы очень рады видеть вас у себя, – сказал Холт. – Вы знаете, где мы живем. Вы здесь всегда желанный гость. К тому же, – он гордо окинул взглядом всех, кто пил его спиртное, – у нас вы сможете познакомиться с замечательными людьми.

      – Я приобретаю тут новый интеллектуальный опыт, – заметила миссис Холт. – Я чувствую, как расширился мой кругозор после прибытия в Рим. Представляете, до этого вечера я никогда не видела настоящего живого композитора, сочиняющего современную музыку.

      Они поплыли, излучая радушие, навстречу только что прибывшему сицилийскому писателю, который недавно выпустил книгу о войне: главным отрицательным героем ее был капитан американской армии.

      – Джек. – Его плеча коснулся Деспьер. – Я надеялся, что ты придешь сюда.

      – Я не успел поздороваться с тобой. – Джек пожал руку француза. – Пытался понять, кто я – круглоголовый вымирающий мыслитель или Генри Форд с плоским затылком.

      Деспьер усмехнулся:

      – Этот итальянец мне нравится. У него хотя бы есть теории. Ты удивишься, как часто я вижу нынче людей, которые не желают строить никаких теорий.

      – Да, кстати, – небрежным тоном сказал Джек, – я тут встретил парня, который отрекомендовался твоим другом. Его фамилия Брезач.

      – Брезач? – Деспьер сдвинул брови, напрягая память. Потом убрал