Страна Подсолнухов. Анна Богдановна Шулятицкая

подсолнухами, маленькие солнышки, беспокойно трепетали на ветру.

      Бывало, конечно, что я находился возле поля и в ясную погоду. Но это было настолько недолго! И если б я решился посчитать редкие часы и сложил их воедино, то получился бы самый короткий день в году, а именно день зимнего солнцестояния.

      ***

      К вечеру мать заспешила домой. Я остался у Ежовых.

      Мы с Юленькой вышли через низкую чёрную калитку и присели на деревянную скамью, подле которой горел тусклый фонарь.

      В небе стали зажигаться бледно-жёлтые, как мякоть сладкой дыни, звёзды. Я поднял глаза кверху и почувствовал, как светлые, растрёпанные по вине прохладного лёгкого ветра волосы, зашевелились у меня на голове от волнения и весёлого возбуждения. Высокие душистые заросли травы ласкали ноги, и я с наслаждением рассматривал очаровательную собеседницу, которая, относительно недавно расставшись с книгой, держала в руках телефон, в каком ей нравилось записывать какие-то заметки. Когда мне хотелось поглядеть и узнать, что же такого было в их содержании, Юленька скрывала ладонью светящийся экран и беззаботно, словно маленькая и хитрая девочка, утаивающая важный секрет, смеялась надо мной. За короткий промежуток она распустилась, словно бутон цветка, и теперь подробно рассказывала о том, что её волновало и радовало.

      Я слушал и был рад тому, что у кого-то существует возможность располагаться дальше пределов собственного дома.

      Я узнал, что по указанию, полученному от родителей, Юленька занималась в хоре, главным образом состоящим из послушных тонкоголосых девочек, усердно посещающих занятия, а в свободное время тихо вышивающих крестом. Девушке было приятно их общество, но всякий раз, приходя в знакомую студию и чувствуя, как от него исходит спокойная безмятежность, переходящая в скучающее равнодушие, она понимала, насколько неловко его положение. Все девочки появлялись раз за разом ради того, чтобы исполнять предназначения, определённые их же семьями. Юленька покончила с пением в студии ровно год назад, после того, как у неё уж не осталось никаких сил водиться с хорошенькими искусственными куклами. Она занималась половину года самостоятельно и страшно боялась выступать на широкой публике.

      Я решительно попросил Юленьку спеть что-нибудь весёлое для меня, но она отказалась.

      Когда большая часть звёзд померкла, а та малая, что не успела догореть до конца, но сумела незаметно скрыться под низкими белёсыми облаками, подошло время возвращаться в дом. Юленька сунула телефон в карман и упрямо сжала мою руку. Она засветилась, видимо, от того самого искреннего и нетерпеливого любопытства, которое утром взбудоражило её и подвигло на энергичное мотание головой. Губы её тотчас растянулись в улыбке.

      – Сегодня ты упоминал что-то про поле подсолнухов! Расскажешь о нём поподробнее?

      – Тебя это так волнует?

      – Ах, конечно! Мне ведь здесь ещё полтора месяца жить, и я хочу знать о деревне абсолютно всё. Даже если это что-то не очень хорошее.

      – Об