.

Даже Силде смутилась, недоверчиво округлив глаза.

      – Как ты собираешься расплачиваться? Есть у меня покупатель на Даера. Какое-никакое начало. Эти птахи стоят целое состояние, а твой свистун тому парню приглянулся, это точно.

      – Нет, ты не имеешь права, слышишь? Не имеешь права! Даер мой.

      Йорн снова грохнул кулаком по столу.

      – Не имею права? Ты говори, да не заговаривайся, малыш Гвен. Это я-то не имею права? Нет, это ты не имеешь никаких прав! Ты! У тебя и выбора-то нет!

      – Силде, скажи что-нибудь, умоляю.

      – Ты только Силде не впутывай, слышишь? Не для того я вернулся с побережья, чтобы мной верховодила баба. Так что, мы договорились, отдашь мне пибила? В конце концов, поймаешь другого, и все дела.

      – Я не могу. И ты сам это знаешь.

      – Почему же?

      – Потому что он меня выбрал, и это ты тоже знаешь.

      – А ты растешь, малыш Гвен, растешь. Ладно. Все равно этого недостаточно. Так что же ты предлагаешь?

      – Я могу работать больше.

      Он нахмурил брови, будто бы обдумывал мое предложение, похлопывая ладонью по квадратику бумаги.

      – Работать больше? Гм… почему бы нет, но как долго? Не забывай, что, пока ты будешь расплачиваться со мной за восемь месяцев, я должен по-прежнему предоставлять тебе стол и кров. А за это кто мне заплатит, если не ты? С твоими темпами понадобится сущий пустяк, каких-нибудь десять лет, чтобы со мной рассчитаться. Ай! Если твои легкие столько выдержат, бедняга ты мой Гвен, если выдержат твои легкие! Боюсь, я бы на это ставить поостерегся. Ну что, есть у тебя другие идеи?

      И тут я все понял.

      На сей раз я попал в западню со всеми потрохами. И как ни бейся, не вырвешься. Ему оставалось только протянуть свою волосатую лапищу и сграбастать меня за шкирку. Западня надежная, прочная, с двойным затвором.

      Сначала солирис-меланхолик, потом пибил-свистун, просто-напросто приманка в ловушке на куда более жирную дичь, достаточно глупую, чтобы на эту приманку повестись. Вот ты и попался, Гвен Перхун. Таким искусным манипулятором был на моей памяти только Ивон Рыжий. Йорн затянулся, попыхтел трубкой и сощурился, как кот, облизывающийся на мышку.

      – Не правда ли, Гвен, другого выхода нет?! Давай-ка мы это отпразднуем.

      Он наполнил стакан, опрокинул его залпом, вытер усы и налил еще. После чего, холодно глядя, добил меня:

      – Кстати, Силде, как бишь называют пибила-свистуна, знаешь?

      Силде, не разжимая губ, повернулась ко мне, то ли ища ответа, то ли уже вымаливая у меня прощение.

      – Птица знахаря, – выдохнул я, побежденный.

      – Браво, Гвен! Браво! И мы, думается мне, получили недавно лучшее тому доказательство.

      – Я не хочу с ним расставаться.

      – Воля твой, малыш Гвен, воля твоя! – И он поднял стакан. – За твое здоровье, малыш Гвен! За Даера! За наши успехи!

      Искусство лечить бедняков

      Теперь меня могли разбудить в любой час ночи. Йорн брал фонарь, а я – клетку с Даером, и мы шли по бездорожью