Фатум. Том второй. Голова Горгоны.. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский

Сальварес. Младший сын дона Хуана… Это он шепнул мне.

      – Сальварес? – брови падре Игнасио приподнялись на полдюйма.

      – Да, он, святой отец, – сержант одернул залатанный на сто рядов сюртук. – А уж кому как не ему, ястребу, знать? Он высоко парит, а будет еще выше! Нет, он даже не Луис…

      – А что Луис? – испанец насторожился.

      – Смел и отчаян, капитан, но больно уж нежен он к этим русским… Порода не та, а вот дон Сальварес, тот в отца: и говорит, и вершит, что мечом рубит.

      – Что верно, то верно: младший де Аргуэлло характером крут, но уж больно умом зелен, сын мой, – падре Игна-сио посмотрел на Диего. – Оттого и риск – кончит плохо.

      Все замолчали: то ли обдумывая сказанное, то ли прислушиваясь к волчьему ветру в каминной трубе.

      Меж тем брат Олива взбодрил кружки вином, а настоятель, опершись на локоть, потряс пальцем в сторону молчаливо взиравшего на всех распятого Христа и сказал:

      – Он всё видит воистину, как есть.

      – И что же? – Винсенте с суеверным трепетом пе-рекрестился, нервно брякнув артиллерийским тесаком. Ноздри его зачесались от любопытства.

      – Вы удивляете меня, сеньор Аракая. – Настоятель пригубил вино. – Разве вам не ведомо, что младший сын губернатора в последнее время якшается со всяким сомнительным сбродом, что шныряет по лесам, грабит на дорогах, не брезгует подниматься на борт к пиратам? Ну, скажем, к убийце Геллю. Надеюсь, слышали о таком? Прекрасно. Так вот, этому висельнику из Бостона уж точно есть за что точить клыки на северян. Особенно после того, как люди господина Баранова вышвырнули его из Ситки. Вместе с Барбером Генри. Эти стервятники сбывали там краснокожим оружие и ром… Вот что настораживает!

      – О, Бог мой, святой отец! – сержант в два ужасающих булька осушил кружку и кисло сморщился.

      – Настораживает – не настораживает. Верите или нет! Времена пошли такие, что надо нос держать по ветру, а палец – на курке! Не ровен час инсургенты прорвутся, да и свои уже появились гниды. По мне, так одна надежда на таких людей, как лейтенант Сальварес. Такие творят суд без проволочек! В смутные времена нужна железная рука.

      Жесткие волосы коррехидора вновь воинственно топорщились, как щетина вепря. Из узких прорезей в мешочках жира по монашескому воинству пальнул горячечный взгляд.

      – Тоньше, тоньше, сеньор Аракая. Лично я не вижу никакой разницы между дикими ордами мятежников и волонтерами лейтенанта, – категорично заявил отец Игнасио. – И те и другие – отпетые душегубы.

      – Ну, вы уж хватили, падре! У дона Сальвареса в отряде славные люди, баб нет – одни степные волки.

      – Вот именно: волчья стая!

      – Пусть так, – сержант яростно чихнул, – но, клянусь Святым Августином, от этой «стаи» не скроется и блоха!

      – Даже Vacero?

      Суровый лик настоятеля передернула судорога. Винсенте вздрогнул. При одном этом слове страх свел его мышцы. Они извивались под кожей как черви.

      Глава 8

      За столом воцарилась тишина, как на суде. Только в камине продолжал