Луна, луна, скройся!. Лилит Мазикина

Мне только не хватало, чтобы они там сбились и всё начали сначала. Наконец, Язмин издаёт финальный вопль, и возня стихает.

      Надеюсь, в Сегеде у нас не соседние номера.

      – Памятник Иштвану Данко или, как его чаще называли, Пиште Данко был установлен в тысяча девятьсот двенадцатом году. Он изваян скульпторшой Марго Эде, – лекторским тоном рассказывает Батори.

      Памятник действительно очень похож на фотографии скрипача: худой усатый мужчина с нервным лицом. Он стоит, опираясь на кирпичную стенку локтем, со скрипкой в руке, словно отдыхая после выступления.

      – Обратите внимание, голова прославленного сочинителя чуть наклонена, как будто он вслушивается в очень тихую музыку. Всё дело в том, что это памятник с секретом. В него вмонтирован механизм, который чуть слышно наигрывает одну из песенок Данко. Давайте прислушаемся…

      Наверное, Батори добавляет эту фразу для Язмин. Я, со своим «волчьим» слухом, с самого начала слышала эту мелодию: как будто кто-то перебирает струны пальцами. Я даже знаю эту песенку.

      – Это «Красотка Лили», – выждав для приличия, говорю я. Язмин кидает на меня недоумевающий взгляд:

      – А я ничего не слышу.

      – Так бывает, – улыбается Батори. – Музыка очень тиха и со временем становится всё тише. Просто у Лили замечательный слух, она часто раньше всех слышит, когда кто-то подходит к двери. Механизм действительно наигрывает «Красотку Лили». Прогуляемся по набережной?

      На набережной я тихонько отстаю от парочки: их воркование – а они беспрестанно воркуют – меня изрядно раздражает. Подойдя к мороженщице, я на ломаном венгерском прошу эскимо с вареньем.

      – Вы туристка? – с хорошим произношением спрашивает по-немецки женщина. – Должно быть, из Пруссии или Польши?

      – Из Галиции. Моя мама из Пруссии.

      – Обязательно присмотритесь к Сегедскому Университету. Это один из самых лучших университетов страны. Ещё можно посмотреть наш собор – он очень красивый, его фотографии печатают во всех путеводителях по Венгрии. Ну и, конечно, взгляните на памятник Данко Пиште. Это был цыганский скрипач, любимец и гордость города. Говорят, что его памятник немного волшебный. Если мимо него идёт созревшая девственница, до неё доносятся звуки струн. Правда, не помню, чтобы последние лет тридцать их кто-то слышал, – мороженщица лукаво, с тихим удовольствием, смеётся.

      – Они играют «Красотку Лили», – сообщаю я, надрывая упаковку эскимо.

      – Что?

      – Струны. Играют «Красотку Лили».

      Женщина смотрит на меня с изумлением, потом снова смеётся:

      – Ну и хорошо. Только даже самая весёлая мелодия не стоит простых радостей жизни, я всегда так считала.

      – Да, наверное, – вежливо говорю я и иду следом за Батори и Язмин.

      Нагулявшись, мы заходим в уютный ресторанчик. Вампир, извинившись, отходит, и мы с Язмин вынуждены сидеть, таращась друг на друга. Она не выдерживает молчания.

      – Очень милое