Отражение. Зеркало надежды. Галина Гончарова

нищета и рвань пешком, простые степняки, чикан, верхом, знатные, дакан, в колесницах, а каган – на платформе. Вызолоченной и разукрашенной, чтобы все видели его знатность и богатство.

      И – бесстрашие.

      Ясно же, что на платформе передвигается каган, сюда будет нацелен удар врага, но правитель страха не ведает. Хотя это было сказано не о Хурмахе.

      Он знал, что такое страх. Не за свою жизнь, нет… За другое.

      Хурмах был третьим из шести братьев. И где теперь остальные сыновья его отца?

      Нет их…

      Ушел в небытие книгочей Бурат, ушли в небытие сладострастники Чихей и Журмей, погибли храбрые Арват и Санат. Всех унесли кого клинки, кого болезни. Всех…

      И даже своей подушке не признавался Хурмах в том, что причиной трех смертей был он сам.

      Хурмах хотел величия для своей страны.

      Прекрасна и многообразна Степь, обильны в ней поля, тучны стада, изобилен приплод в них, но кто сейчас считается со Степью?

      Никто.

      Их превратили в собак, сидящих в конуре, загнали, как волков, и не выпускают за кольцо сторожевых крепостей. Хурмах искал способ изменить ситуацию – и нашел союзника.

      Всегда, везде два понимающих человека смогут договориться.

      Вот он, человек, который его понял.

      Сотник Давель.

      Сейчас он не сотник, он личный кал-ран[3] самого кагана. И когда наступит момент дележки добычи, Хурмах щедро одарит союзника.

      Давель неглуп, именно он привез наложницу, прекрасную, словно луна, но больную дурной болезнью, для Журмея, он помог устроить засады, в которых сгинули Арват и Санат…

      Именно он.

      Кое-что сделал и сам Хурмах, но это сейчас неважно. Важно то, что его признал Круг. Его имя выкликнули перед кострами, как и полагается по старинному обычаю, на его призыв откликнулись храбрые воины, и сейчас он собирается пощупать мягкое подбрюшье Аллодии.

      Пройти до берега моря и омыть ноги в соленой воде.

      И это – справедливо.

      – Давель!

      Кал-ран отозвался почти сразу. Позвали.

      – Мой каган!

      Хурмах цыкнул на наложниц, чтобы скрылись с глаз долой, кивнул Давелю на подножие трона. Кал-ран понятливо вскарабкался на платформу.

      – Ваше величество?

      Титул согрел душу. Но…

      – Рано меня еще так называть.

      – Ваше величество, вы уже король. Степи. А Аллодия ждет своей очереди.

      – Ты уверен, что нас не остановят?

      – Вы взяли Инкор почти без потерь. И другие крепости падут вам под ноги…

      Каган поморщился.

      Инкор они взяли потому, что сотник с верными людьми просто открыл ворота своему кагану. И степняки ворвались в крепость. А вот дальше…

      – Король соберет войска…

      – Король стар, принц глуп.

      – Есть еще Черный Волк, – прошипел каган.

      Маркиза Торнейского в Степи называли именно так.

      Черный Волк.

      Есть такое предание, и когда его рассказывают, дети степняков жмутся к кострам, не смея отойти от них до самого утра, а их

3

В армии степняков есть десятник (кан), сотник (кан-гар), пятисотник (кан-ар), тысячник (кал-ран). Более мощной армии они обычно не собирают. (Прим. авт.)