Очевидец. Николай Александрович Старинщиков

нет.

      У меня глаза полезли на лоб. Сообщение удивляло своей обыденностью.

      – Зеркальную комнату пока что нам не построили, – продолжал прокурор. – Но псевдоним мы вам обеспечим, об этом не беспокойтесь… Почитайте закон. И возвращайтесь с заявлением.

      Вместе со следователем мы двинулись к выходу из кабинета.

      – Как бы то ни было, – произнес мне вдогонку прокурор, – вы должны дать показания сегодня же. Как нам вас называть в таком случае?

      Он действовал мне на нервы, но я промолчал.

      – В таком случае прямо так и запишем…

      Я напрягся, не понимая хода его мыслей.

      – Сидоров Петр Иванович! – картаво орал он вдогонку. – Устроит вас псевдоним?!

      Если б меня назвали горшком, даже и это меня устроило бы, потому что торчать у бандитов на виду не входило в мои планы. Неискушённый в хитросплетениях практической юриспруденции, я пока ничего другого придумать не мог. Однако природная интуиция подсказывала, что именно так и следует поступить.

      Мы вернулись к Вялову в кабинет и стали писать показания. В графе фамилия стояли теперь не мои данные, а Сидорова Петра Ивановича. В псевдониме, придуманном прокурором на скорую руку, чувствовалась насмешка.

      – Вообще-то ты прав, – говорил теперь следователь. – Возможно, я и сам поступил бы так же, окажись на твоем месте. Короче говоря, не стесняйся и действуй на полную катушку, потому что, кроме тебя, действительно больше некому…

      Следователь теперь не казался мне ни сонным, ни вялым. Мы записали в протокол все обстоятельства дела – вплоть до того, как я вернулся домой. Отметили даже факт, что убийца назойливо спрашивал, куда его везут.

      – Прикинь. – Следователь перешел вдруг на «ты». – Он теперь утверждает, что менты возили его в лес…

      – Куда?

      – Зинин Саня, – сморщился Вялов, – адвокатишка хромоногий… Короче, научил говорить про лес. Больше придумать ничего не смог… Мол, что в лес возили – мозг освежить…А по времени не совпадает. Мы уже проверяли, армянина трактирного допросили, – а не выходит. Короче, твои показания подтверждают нашу версию, так что обвинение по триста семнадцатой будет верным – посягательство на жизнь работника правоохранительного органа.

      – Нескольких, – добавил я.

      – В этом ты прав, старина, прости…

      Следователь опять потянулся к пачке с сигаретами, но та оказалась пустой. Вялов откинулся на спинку кресла, затем поднялся, подошел к окну и прикрыл форточку.

      – Никак не пойму, – рассуждал Вялов. – Неужели решил с пьяных глаз, что не в милицию его привезли, а в лес?

      – Ничего не могу сказать, – ответил я, поднимаясь.

      Вялов подошел к столу, сгреб тонкие листки ксерокопии закона «О защите потерпевших, свидетелей и других лиц» и протянул мне.

      – Читай…

      Взяв бумаги, я развернулся и шагнул к двери.

      На столе у следователя лежал протокол допроса, подписанный вымышленной фамилией, а также мое заявление о предоставлении государственной