Упраздненный театр. Стихотворения. Булат Окуджава

дела не для них.

      И летят они в райские кущи

      на конях на крылатых своих.

      Впереди – командир, на нем рваный мундир,

      а за ним – тот гусар покидает сей мир.

      Но чудится ему: по-прежнему влюбленный

      он всё стоит пред ней коленопреклоненный.

      Вот иные столетья настали,

      и несчетно воды утекло,

      и давно уже нет той Амальи,

      и в музее пылится седло.

      Позабыт командир – дам уездных кумир.

      Жаждет новых потех просвещенный наш мир.

      А юный тот гусар, в Амалию влюбленный,

      опять стоит пред ней коленопреклоненный.

      Дерзость, или Разговор перед боем

      – Господин лейтенант, что это вы хмуры?

      Аль не по сердцу вам наше ремесло?

      – Господин генерал, вспомнились амуры —

      не скажу, чтобы мне с ними не везло.

      – Господин лейтенант, нынче не до шашней:

      скоро бой предстоит, а вы всё про баб!

      – Господин генерал, перед рукопашной

      золотые деньки вспомянуть хотя б.

      – Господин лейтенант, не к добру всё это!

      Мы ведь здесь для того, чтобы побеждать…

      – Господин генерал, будет вам победа,

      да придется ли мне с вами пировать?

      – На полях, лейтенант, кровию политых,

      расцветет, лейтенант, славы торжество…

      – Господин генерал, слава для убитых,

      а живому нужней женщина его.

      – Черт возьми, лейтенант, да что это с вами!

      Где же воинский долг, ненависть к врагу?!

      – Господин генерал, посудите сами:

      я и рад бы приврать, да вот не могу…

      – Ну гляди, лейтенант, каяться придется!

      Пускай счеты с тобой трибунал сведет…

      – Видно, так, генерал: чужой промахнется,

      а уж свой в своего всегда попадет.

      Музыкант

      И. Шварцу

      Музыкант играл на скрипке – я в глаза ему глядел.

      Я не то чтоб любопытствовал – я по небу летел.

      Я не то чтобы от скуки – я надеялся понять,

      как способны эти руки эти звуки извлекать

      из какой-то деревяшки, из каких-то грубых жил,

      из какой-то там фантазии, которой он служил?

      Да еще ведь надо пальцы знать, к чему прижать когда,

      чтоб во тьме не затерялась гордых звуков череда.

      Да еще ведь надо в душу к нам проникнуть и поджечь…

      А чего с ней церемониться? Чего ее беречь?

      Счастлив дом, где пенье скрипки наставляет нас на путь

      и вселяет в нас надежды… Остальное как-нибудь.

      Счастлив инструмент, прижатый к угловатому плечу,

      по чьему благословению я по небу лечу.

      Счастлив тот, чей путь недолог, пальцы злы, смычок остер,

      музыкант, соорудивший из души моей костер.

      А душа, уж это точно, ежели обожжена,

      справедливей, милосерднее и праведней она.

* * *

      Всё глуше музыка души,

      всё звонче музыка атаки.

      Но ты об этом не спеши:

      не обмануться бы во мраке,

      что звонче музыка атаки,

      что глуше музыка