Последний срок. Валентин Распутин

вам нечего, вот и грызетесь, – сказал Василий. – Ты, Степанида, лучше другое скажи: неужели ты нам ничего не подашь?

      Степанида растерянно прищурилась.

      – Ну и хитрый ты, Василий!

      – А чего тут хитрого? Я тебе прямо говорю. Мы с Кузьмой идем и про себя думаем: одна надежда на Степаниду, она, если есть, последнее выставит.

      – Ой, Василий, да я для хороших людей и сама хорошая. Когда есть, мне ее жалко, ли че ли? Для того и держу: а вдруг хороший человек зайдет, а мне и поднести нечего.

      – Это правильно.

      Подбирая юбки, Степанида полезла в подполье, подала оттуда зеленую, в земле, бутылку, закапанную сургучом. Кузьма, сидевший ближе к подполью, принял бутылку, прищурив один глаз, посмотрел ее на свет.

      – Она, она, – заверила Степанида.

      – Вот с этого бы и начинала, – повеселел Василий, – а то связалась со своей Галькой.

      – Не поминай мне про ее.

      Степанида вытерла бутылку о подол, поставила ее на середину пустого еще стола и побежала в амбар – видно, за закуской.

      – О деньгах сразу не заговаривай, – предупредил Василий. – Обождем, когда готова будет.

      – Да ты сам и скажешь.

      – Можно и так.

      Из комнаты вышла Галька, увидела на столе бутылку.

      – Ого, уже облапошили мою тетку! Ловко вы!

      – Ну и змея же ты, Галька! – рассердился Василий. – Тебя спрашивают? Еще не выросла, чтобы со мной на таком тоне разговаривать.

      – Смотри-ка ты! А как с тобой прикажешь разговаривать? По батюшке или, может, по матушке?

      – А, да чего с тобой говорить! Ты разве поймешь?

      – Ну и не говори. Я к тебе не навязываюсь. Обидел он меня! Думаешь, я не знаю, зачем вы сюда закатились?

      – Тише ты! – зашипел Василий.

      – Ага, испугался! Не бойся, не скажу. Только не заедайся, понял? Я еще и помогать вам буду, если со мной по-хорошему. – Она взглянула на Кузьму, жалобным голосом сказала: – Мне тетку Марию жалко. – Снова перевела взгляд на Василия. – Думаешь, если ты постарше, так имеешь право на меня покрикивать? На бабу свою покрикивай. Я к тебе не нанималась.

      – Здорова же ты горло драть, – сдерживаясь, подивился Василий.

      – Ага, не на ту напал.

      – Ладно вам, – стал успокаивать их Кузьма.

      Прибежала Степанида, засуетилась возле стола. Усаживая за стол мужиков, стала причитать обычное при гостях, заменившее молитву:

      – Ничего такого нету – прямо стыд! Если бы знала, что придете, чего-нибудь бы и приготовила, а то все на скору руку. Стыд, стыд…

      – Ты, Степанида, не прибедняйся. С такой закуской можно неделю гулять, – успокоил ее Василий.

      – Уж ты, Василий, скажешь.

      Разлили в три стакана. В точно рассчитанный момент, уже когда чокнулись и остановили дыхание, встряла Галька:

      – А мне?

      Степанида даже дернулась от злости, подалась вперед.

      – Ну, скажите мне, что она не вредительница! Ведь это уметь надо! Ни раньше, ни