Незнакомка. Марин Кэлш

взгляд на меня.

      – Да, мам. Но ты же пока никуда не уйдешь? – Лиззи не хотела уходить, но она всегда слушалась родителей, не смела им перечить, ведь хорошей дочке полагается во всем быть послушной.

      – Обязательно, дорогая, – в знак подтверждения своих слов она мягко сжала ладонь Лиззи в своей. Так, словно прощалась с ней. Но моя сестра этого не понимала. – Мы еще увидимся.

      Лиззи улыбнулась и вышла из комнаты вместе с папой.

      – Фелисити. – Я повернулась к маме. – Ты младшая, но твоя сестра слабее тебя.

      – Но… – тут же запротестовала я.

      – Нет, не перебивай. – Мама сжала мои пальцы в своей ладони. – Твоя сестра гонится за идеалом, стремится во всем быть лучшей. Но чем выше поднимаешься, тем больнее падать. Она перфекционист. Но есть такая штука как заблуждение перфекционизма. Идеал не приносит счастья, но она зависима от своих стремлений. Ты же реалист, ты справишься с любым горем, пройдешь любой путь и выберешься из любого болота. Я взяла с вас обеих обещание отдать друг за друга жизнь, но тебя я прошу поклясться, что ты будешь беречь свою сестру, оберегать ее от ее собственных демонов и не позволишь ей погубить себя из-за них. Пообещай мне это.

      – Я не смогу, – вытекшая из моих слеза капнула на мою дрожащую руку.

      Я даже не замечала, что плачу.

      – Ты сможешь, – настояла мама и накрыла наши сплетенные пальцы второй рукой. – Поклянись.

      – Клянусь, – прошептала я, глядя на то, как ее взгляд пустеет. Будто бы мир останавливается, замирая. Но нет, вокруг я услышала шорох, сообщавший о том, что время остановилось лишь для конкретного человека. Для лежавшей передом мной неподвижно женщины. Женщины, которая подарила мне жизнь, а теперь расставалась со своей.

      – Мама, – прошептала я осторожно, будто бы этим могла заставить ее вернуться. Тонкие изящные пальцы мамы ослабли и перестали сжимать мои. – Мама! Мама!

      Мой крик пронзил комнату. В глазах все почернело, я не могла прикоснуться к маме, мое тело словно одеревенело, ноги отказывались слушаться, в легких зажгло.

      Нет. Не может этого быть. Нет. Но что-то далекое, что-то внутри подсказывало, что это все происходит наяву.

      – Дорогая, не надо, – вслед за скрипом двери послышался сдавленный голос папы.

      В следующую секунду дверь за моей спиной распахнулась, к кровати подлетела Лиззи, а за ней и наш отец. Его лицо не отражало никаких эмоций, но красные глаза и отрешенный взгляд выдавали то, что на самом деле творилось у него на душе. Он пытался отгородиться от боли, которая сжимала его грудь в тиски. Я испытывала то же самое.

      – Мамочка! Не уходи! Нет! – Лиззи начала трясти ее обмякшее тело. Люди в комнате смотрели на нас с сочувствием. В комнату вошла тетя Эбби и дядя Оливер.

      – Лиззи, отпусти маму. Она ушла. – Папа взял ее за плечи, но она ударила его локтем, заставив отойти.

      – Мама! Пожалуйста! Вернись! – Лицо Лиззи покрылось красными пятнами, а слезы