Ультрамарин. Катерина Гордеева

Мы и до Хегоальдеко еще не добрались. К тому же, я пока не планировал возвращаться домой.

      Люс понуро опустил глаза.

      – Что тебе понадобилось в Падоко? – спросил Алаин.

      Люс встал, поправил штаны, одернул рубаху, потом медленно проговорил:

      – Хочу увидеть маму. – На лбу Алаина проступила хмурая складка. – Точнее… ее могилу. – Люс и сам не верил, что произнес это.

      Складка на лбу отца разгладилась. Алаин похлопал сына по плечу.

      – Понимаю, – сказал он и вслух стал прикидывать. – Развернуться сейчас на полпути я не могу – нужно доставить товары в Хегоальдеко. Туда мы прибудем недели через три. При хорошей погоде. И там придется остаться на месяц: кораблю нужен хороший ремонт. Ну а после можно вновь отправляться в Падоко.

      – Как долго! – протянул Люс.

      – К сожалению, нам некуда торопиться, – с горькой усмешкой произнес Алаин.

      Юноша тяжело вздохнул: отцу-то, может, и некуда торопиться, а вот ему…

      – Идем наверх. – Алаин отвлек сына от тревожных мыслей. – Постоишь у руля. Глядишь – и вспомнишь, как это делается.

      – Я уже стоял у штурвала? – Глаза Люса радостно заблестели.

      – А как же! – весело воскликнул Алаин. – И у тебя хорошо получалось!

      Отец и сын поднялись на шканцы и, сменив рулевого, встали вдвоем на вахту.

      Ультрамариновое небо покрылось серебряными капельками звезд.

      Глава III. Голубые жемчужины.

      До Хегоальдеко «Попутный ветер» шел при благоприятной погоде: Большое море летом было относительно спокойным, особенно в южных его частях. Корабль оправдывал свое название и несся на всех парусах.

      На борту «Попутного» жизнь шла своим чередом, и Люс постепенно привыкал к новому распорядку, а также к отцу, хорошо знавшему своего сына, в отличие от Люса, который будто заново узнавал Алаина.

      Капитан с воодушевлением и даже некоторой педантичностью принялся обучать Люса основам управления кораблем, учил определять курс, скорость судна, разбираться в картах, пользоваться навигационными приборами. И юноша из-за интереса не столько к судовому делу, сколько к личности отца, старался запоминать и усваивать поток внезапной информацию.

      Боцман Сверр тоже решил внести свою лепту в обучение Люса: вместе с другими матросами помогал постигать тяжелую парусную науку: как крепить, убирать, брать паруса. На верхушки мачт юношу, конечно, не пускали: дело это было опасным, требовало сноровки и недюжинной физической подготовки. Поэтому уроки давались на палубе.

      За это время Люс приобрел легкий загар, на ладонях появились мозоли и ссадины, а мышцы болезненно ныли. Однако юноша не жаловался и даже был благодарен отцу и Сверру за то, что всегда находили для него занятие, которое помогало отвлечься от вновь возникающих в голове вопросов, к сожалению, не имеющих ответов – по крайней мере, пока.

      К Хегоальдеко подходили на рассвете. Протирая заспанные глаза, Люс поднялся на шканцы и встал рядом с