Берлинский боксерский клуб. Роберт Шареноу

недавно на собственной шкуре в этом убедился.

      Кое-кто из посетителей весело захихикал. А у меня кровь прихлынула к лицу – каждый удар пульса теперь еще больнее обжигал все мои ссадины и синяки. Я захотел спрятаться ото всех за портретом, который так и держал перед собой. Но предложение Макса показалось мне очень заманчивым. Да и кто из мальчишек на моем месте отказался бы учиться боксу у чемпиона?

      – Ну что, парень, хочешь заниматься со мной?

      Все смотрели на меня и ждали ответа. Мне страшно хотелось крикнуть «да», но я понимал, что отец все еще надеется получить за портрет деньги. Он сверлил меня взглядом: откажись, откажись. А Макс смотрел на меня с веселой улыбкой и явно не подозревал о нашей с отцом молчаливой схватке. Выговорить я так ничего и не решился, но голова моя как бы сама собой кивнула в знак согласия. На мгновение губы моего отца гневно скривились, однако он тут же взял себя в руки.

      – Как я вижу, он хочет. А ты что скажешь, Зиг?

      Все взоры обратились на моего отца – ему не оставалось ничего, кроме как согласиться.

      – Я вижу, что фрау Ондра очень хочет этот портрет, – сказал отец, – и не считаю себя вправе перечить воле прекрасной женщины.

      – Отлично, договорились, – сказал Макс и скрепил сделку рукопожатием с моим отцом. – Жду твоего сына в Берлинском боксерском клубе.

      Гости вернисажа хлопали отца и Макса по спине, поздравляя с удачной сделкой. Некоторые подходили ко мне и одобрительно трепали за плечо.

      Первый урок

      К одиннадцати посетители начали расходиться, но мама так и не показалась. Мы с Хильди спустились в подвал упаковать две купленные Максом картины – кроме них отец в тот раз так ничего и не продал. Хильди прижимала пальчиком бечевку, а я завязывал узлы, но думать мог только о будущих занятиях с Максом. Сумеет ли он сделать из меня чемпиона? Подружимся мы с ним или нет?

      – Какая же она красивая, – мечтательно проговорила Хильди.

      – Кто?

      – Фрау Ондра. В жизни она даже красивее, чем в кино. Жалко, что заодно с твоими уроками бокса папа не договорился об уроках красоты для меня.

      – Уроках красоты?

      Тут до меня дошло, что для нее фрау Ондра значит так же много, как для меня Макс. Хильди любила кино, каждые выходные мы с ней старались сходить на дневной сеанс в Театр на Ноллендорф-плац. Ей нравилось сидеть в первых рядах, так, чтобы не видеть ничего, кроме громадного киноэкрана.

      – Она вся такая прекрасная. Не то что я.

      Хильди потупила взгляд своих карих глаз. До сих пор мне в голову не приходило, что мою восьмилетнюю сестру настолько заботит ее внешность.

      – Да ты и так хороша, Кроха, – сказал я.

      – Я слишком чернявая.

      – В этом нет ничего плохого.

      – Тебе легко говорить, ты светлокожий блондин.

      – А ты вспомни, например, Клодетт Колбер или Мирну Лой?

      – Клодетт Колбер – рыжая.

      – Хорошо, а Луиза Брукс? У нее волосы даже чернее, чем у тебя.

      – Ну может быть.

      – Если хочешь знать, это скорее ты должна фрау Ондре уроки красоты