Лавочка мадам Фуфур. Дарина Александровна Степанова

реальность-деревушка. Иногда ветер доносил свежий ночной запах садов – олеандр, левкой, сирень и барбарис, что-то южно-манящее… Я вслух предположил, что это из мира, где всегда тепло, и жизнь зиждется на песнях и огнях. Веник не возражал: он был не слишком-то разговорчив. В этом месте вообще не тянет много болтать.

      – Ладно. Надо делать дело, – встряхнувшись, резко произнёс я. – Вень, разожги костёр. Ракушка, попробуй сосредоточиться и понять, где тут собака зарыта.

      – Командир какой, – проворчал Веник, поглаживая Ракушку по рыжему боку.

      За всей суматохой с украденным пропуском мы чуть не позабыли о нашей питомице. А она, кажется, пребывала в некотором ступоре. Мне было страшно думать о том, что этот коричневый фантомный монстр действительно был её суженым. Дело в том, что так у драконов устроено – раз и на всю жизнь. Как у лебедей, только монументальней. И если уж нашей Ракушке так не повезло, что она влюбилась в иллюзию… Одним словом, если это на самом деле так, то ей уже никогда не полюбить другого, настоящего дракона и не обзавестись семьёй. Хотя ручные драконы не так склонны к образованию семей и кланов; ручные смекалисты, доверчивы и тянутся к людям, которые их кормят, холят, лелеют и могут уберечь от всех опасностей, что встречаются их диким сородичам.

      Но мы вот с Веником не уберегли.

      Так или иначе, Ракушка словно заморозилась. Молча шла следом, когда мы крадучись спешили домой, молча заползла в квартиру, молча устроилась на своей подстилке, пока мы с Веником решали, что делать дальше. Всю ночь она просидела, глядя в окно, не прикасаясь ни к своим любимым резиновым курицам, ни к галетам, ни к малиновому муссу, который я специально для неё приготовил из замороженных ягод.

      Но к утру она немного оттаяла и согласилась разделить со мной скромный завтрак: чай и сухарики со сгущёнкой; у меня отлегло от сердца. А потом, когда пришёл Веник и мы отправились в Край Мира, она и вовсе, откинув душевные терзания, деловито взялась за работу. Идеальный напарник.

      Я боялся, что здешняя тоскливая атмосфера вгонит Кушу ещё в большую депрессию, но оказалось, что дракониха переносит её гораздо легче нас. Ну и хорошо. Это значило, что пора приниматься за дело.

      – Куша, ищи, где тут самый смрадный угол. Оттуда и начнём распутывать. А то здесь столько тумана, словно его из сотни миров нагнали.

      – Сдаётся мне, так оно и есть, – хмыкнул Веник, но уже бодрее: небольшим усилием он развёл костерок – слабенький, но способный разогнать хмарь хотя бы вокруг нас. От потрескивания можжевеловых сучьев, крепкого, с брызгами рыжих искр, хрустящего, звонкого, стало легче. По крайней мере, это был реальный звук, а не психоделические мелодии из пелены тумана.

      Виновато покосившись на дракониху, я устроился поближе к огню. Кушка, потоптавшись, потрусила в туман.

      – Нам бы её чутьё.

      – Ну не знаю. Не. Не хочу быть драконом.

      – Почему? Летать умеешь, пламенем пыхать…

      – Зато почесун этот дурацкий. И симпатии у них тоже дурацкие.

      – Это отчего же? – я даже обиделся