Зверь выходит из вод. Андрей Васильевич Гамоцкий

страшно. Подожду, сколько нужно.

      – Нет, уйдешь.

      – А как же ты дверь откроешь?

      В эту секунду раздался трезвон у входа. Облегченно вздохнув, он быстро прошел в прихожую, вдавил каблучок выключателя, открыл. У порога стоял мужчина. У него было злое, нагло смотрящее лицо. Близко посаженные глаза, торчащие уши, массивная челюсть. Он был невысок ростом, коренаст, жилист.

      – Мене звати Василь, – сказал официальным тоном. – Тут живе Світлана Володимирівна?

      – Да-да, здравствуйте, – замялся он, отодвинулся, пропуская. – Она ждет вас, я ее сын.

      – Дякую, – произнес гость мягче. Подал руку.

      Он ощутил грубую, мозолистую ладонь гостя.

      – Олег, так? Я згадую тебе зовсім малого. Час летить. Як то кажуть, у цьому наша кара и наше ж спасіння.

      Пока гость ставил обувь на бордовый линолеум, к ним вышла мать. Он подскочил к ней, ухватил за потную руку. Отвернулся, чтобы не замечать, с каким трудом ей удавалось держать на лице приветливую улыбку. Стоять ровно, не кривясь от жгучей боли в ногах.

      Гость обнял мать. Взгляд мужчины, на грани злобы и агрессии, очеловечился. Они говорили друг другу приятные вещи, смущенно улыбались.

      – Все, я побежал, – выпалил он, усадив мать в гостиной. – Хорошего вам вечера.

      Мужчина вызвался провести.

      – Мати у тебе одна із самих хоробрих жінок, що я коли-небудь зустрічав. Бережи її, – прошептал гость напоследок. И закрыл за ним обитую пухлым дерматином дверь.

      5

      Пока ленивые, медлительные, как тюлени, идиоты глотали кашу, эпилептики бились в судорогах, тощие шизофреники неподвижно сидели над мисками, уставясь в пространство невидящим взором, а доживающие свой век паралитики с высунутыми языками рассматривали ложки или лозунги на стенах – был объявлен отбой.

      Пациентов растащили по палатам, назначили лекарства, уложили спать.

      – Так, ребята, осталось трое, – сказала медсестра. Стройная, миниатюрная, с тонкими чертами на бледном лице. Она прижимала к груди пачку историй болезней.

      Он и другой санитар Сергей следовали сзади, шагая по просторным и безопасным коридорам отделения.

      – Как справимся, можно будет и покемарить, – добавила медсестра с облегчением.

      Серега игриво ему подмигнул, кивнув головой на округлый зад медсестры.

      – Эх, я бы и пободрствовал, – сказал с усмешкой Сергей.

      Он молча и равнодушно кивнул.

      Остановились возле второй палаты. Их уже поджидал надзиратель с лентами порезанной простыни. У ног стояло ведро с водой, куда он окунал ленты.

      – Открывай, – сказала надзирателю медсестра. Затем обратилась к санитарам: – Здесь пациент чрезмерно возбужден. Необходима фиксация в целях предотвращения увечий. Свет включать не будем, чтобы не провоцировать остальных. Наш лежит второй слева.

      В темной и затхлой палате кто-то монотонно бубнел. Забранное решеткой окно не открывалось, и к нему вообще доступ был проблематичен – в виду возможных порезов. Нужный им пациент был и вправду очень активен – пружинисто вскочил при их появлении,