Записки сержанта. Владимир Владимирович Чихнов

не хватало. Передавали из рук в руки.

      Весь обед Федор простоял. В цехе уже никто не играл в домино, все работали. Симонов, токарь, говорил, что не всегда такая очередь, как получится, повезет. Трошин все никак не мог дождаться конца смены; с утра он ждал обед. Уборщица устала уже мести цех.

      В четыре часа почти никто не работал; убирали, мели. Федор без пяти минут пять вышел из цеха.

      Бытовая. Кричали в душевой мужики, делили лейки, всем не хватало. Мылся Федор вдвоем под лейкой. У бытовой ждал Чесноков.

      – Ты, Федор, не переживай, – говорил, успокаивал Александр, – раз Юрий Владимирович обещал, значит, будет тебе комната. Можно, конечно, и в общежитии жить. Но свой угол лучше. Знаешь, какая у тебя кликуха?.. Ты только не обижайся. У нас у каждого почти прозвище. Один пришел к нам устраиваться на работу. Его спросили: пьешь? Пью, конечно, что я, белая ворона, что ли. Так и прозвали его Белая Ворона. А тебя назвали Молчун. Ты какой-то некомпанейский, сам по себе. Коллектив у нас дружный. Конечно, бывает ЧП, но кто в наше время не пьет? Блоха и та пьет. Кулиев здорово пьет… бабник. С ним лучше не связываться, в какую-нибудь историю влипнешь. Месяца через два освоишься, появятся друзья. Все нормально будет. Заходи ко мне на досуге. Вон кирпичный дом, пятьдесят пятая квартира.

      – Посидим, поговорим. Познакомлю я тебя со своей «старухой». Зверь баба.

      Федор не обещал.

      У «Мебельного» пьяная баба, как могла, отбивалась от наседавших ребят. Мальчишки кричали, корчили рожи; кто бросал снегом. И тогда женщина, это была Сомова, подняла подол, оголила зад. Ребятня притихла. Проходивший мимо мужик прогнал ребят.

      5

      Федор рано приходил на работу. Станочники уже забивали в домино козла. По одному, по двое собиралась смена.

      – Привет, – небрежно взмахнул рукой Тимофеев, слесарь.

      – А, человек – березай, приехали – вылезай, – ответил длинноволосый токарь.

      – Рашид, ты опять, наверно, к соседке ходил?

      На правой щеке Кулиева красовалась царапина, слезились глаза.

      – А тебе что, завидно?

      – Да уж не молодой, по бабам-то ходить.

      – Может, это кошка его царапнула.

      – Молчал бы, Дикарь, – огрызнулся Кулиев. – Сам в субботу еле на ногах стоял.

      – Вот так! Дуплись, чего ждешь!? – ругался Борька, токарь.

      – Успею!

      – …успеешь, когда я тебе его отрублю!

      – Следи за партнером. Куда ставишь?! Спишь!

      – Вылазь!

      – Списано.

      – Я тебе покажу «списано»!

      – Несчастливое это место, – говорил токарь. – Я тоже проиграл.

      Пришла худая Татьяна, встала в стороне, сложив на груди руки. Подошли еще две женщины.

      – Двигайтесь! – потребовала старшая, – расселись.

      – Женщинам надо место уступать, – поддержала ее подруга.

      – Вам дай слабинку, так быстро на шею сядете.

      – Да. – упрямо тряхнула головой Марина.

      Марина была разведена, жила с сыном…

      – А-а! – завизжала пышнотелая