Записки сержанта. Владимир Владимирович Чихнов

Это тебя, наверно.

      Федор встал.

      – На выход!

      Ярким было солнце из единственного окна в коридоре, нежным прикосновение… Младший сержант остановился перед дверью, обитой черным дерматином.

      – Проходи.

      Федор открыл дверь, прошел. За длинным столом у окна сидел невысокого роста капитан, справа – мужчина, склонный к полноте, в штатском. На стене К. Маркс. Капитан кончил писать, отложил бумаги в сторону, удостоил вниманием.

      – Садитесь! – указал капитан на стул напротив. – Голубцов Федор Семенович. Паспорт. Разведен… Трудовая книжка. Вы, наверно, у нас проездом… мастер, технолог. У вас много благодарностей… и на тебе… Встретили знакомого?

      Федор кивнул.

      – Ну и отметили это на радостях, – посмотрел капитан на мужчину в штатском. – Вы хоть помните, что с вами было? Вы уснули за столом. Ваш товарищ ушел, бросил вас. Мы… подобрали… Первый раз в вытрезвителе?

      И опять кивок.

      – Семья, наверно, есть. Нехорошо.

      – Федор Семенович! – вдруг взмахнул руками мужчина в штатском. – Зачем вам куда-то ехать? Оставайтесь у нас. У нас цементный завод. Нам нужны мастера. У меня в цехе Забелин скоро уходит. Я вижу, вы человек самостоятельный. Ну, а что попали… так со всяким бывает. Цех у меня теплый. Я – начальник ремонтного цеха, Власов Юрий Владимирович. Дадим мы вам комнату, – кончил Юрий Владимирович дирижировать. – Дня два, три поживете пока у меня. Сын у меня в деревне, приедет не скоро. Вы мне как-то сразу приглянулись.

      – Соглашайтесь, – советовал капитан. – Квартиру вам сразу нигде не дадут. Вот ваши документы. Больше не попадайтесь.

      – Федор Семенович, вы меня подождите на улице. У меня тут мой рабочий, Чесноков… Золотые руки, мастер своего дела, а – пьет, стервец!

      – Ведь, – перебил Власова капитан, – и «бьют» за это дело: лишают тринадцатой зарплаты, отпуск в зимнее время, принудительное лечение… нет, неймется людям!

      – Видите ли, Алексей Алексеевич, тут важно самосознание… Внутренний стержень у человека должен быть. Характер.

      – Вы, Федор Семенович, свободны, – сказал капитан.

      Федор вышел, и почти сразу вышел начальник цеха. Юрий Владимирович стал рассказывать про завод. Федор никак не мог вспомнить, куда ехал; что работал мастером, тоже не помнил, да это было и не удивительно: взрослым он вступил в эту жизнь, если бы он принял образ ребенка, тогда были бы и детство и юность, а так – как амнезия.

      – Ну вот мы и дома, второй этаж… – Юрий Владимирович открыл ключом дверь. – Мария!

      В прихожую прошла женщина лет тридцати-тридцати пяти, брюнетка… Запахло духами. И Федор вспомнил кафе, официантку… все как наяву.

      – Мария. Жена моя. Это Голубцов Федор Семенович. Он поживет у нас дня два, три, пока не дадут комнату. Ты, Мария, не возражаешь?

      – Почему должна я возражать? – сказала Мария низким грудным голосом. – Проходите, Федор Семенович. Устали с дороги? Женаты?

      – Был, – вспомнил Федор про паспорт.

      – Вы издалека? Откуда, все-таки?

      – Ох уж эти женщины, все хотят знать, – ответил за Федора