По Мясницкой по улице Кирова. Павел Козлофф

так же Невский устремлялся,

      И все сновали кто куда.

      Всё так же площади Дворцовой

      Торжествовал парадный вид,

      И Петр, медный и суровый,

      Как некогда писал пиит.

      И Хармс, как этакий Гудини,

      Взлетал порой на парапет.

      Дороги неисповедимы,

      И что такое сотня лет!

      «Поеду в деревню, наверно…»

      Поеду в деревню, наверно,

      Найду браконьера в лесу,

      И, может быть, тридцать первого

      Я елку тебе принесу.

      И тихо поведает хвоя,

      Ладоней тепло храня,

      Что вовсе того не стою,

      Что сделала ты для меня.

      «Если вы пишете слева направо…»

      Если вы пишете слева направо —

      Вы англосакс или рос.

      Если вы пишете справа налево,

      Кто вы – огромный вопрос.

      Если вы ходите где папуасом,

      Не прикрываете срам…

      Все эти «если» придуманы разом

      Кем-то неведомым нам.

      «Не будет ничего плохого…»

      Не будет ничего плохого,

      Пока не встретишь ты другого,

      Пока когда-нибудь под вечер

      Уже нигде тебя не встречу.

      Пока не встрянут злые люди,

      Пока не сменится эпоха.

      С тобой плохое вряд ли будет,

      Но как же мне вдруг станет плохо.

      «Наверно, вьюга виновата…»

      Наверно, вьюга виновата,

      Она напала, как монгол.

      Нас снег окутывал, как вата,

      Нас ветер, как зерно, молол.

      Он на щеке слезину выжег,

      Но знаешь – умереть в пургу

      Куда почетнее, чем выжить

      В своей берлоге на боку.

      «На острове Шпицбергене не знают непогод…»

      На острове Шпицбергене не знают непогод,

      Вокруг стоят течения, закованные в лед.

      Норд-Остами, Зюйд-Вестами проносятся ветра,

      И жизнь безынтересная, что завтра, что вчера.

      Но иногда по праздникам над этим миром льда

      Сияет безотказная Полярная звезда.

      «Мальвина бежала в чужие края…»

      Мальвина бежала в чужие края,

      Так было рассказано детям.

      Услышав о том, впали в грусть ты и я,

      А сказочник был нашим третьим.

      И Таня бежала в чужие края,

      Решив, что там берег желанный.

      О ней вспоминают порою друзья,

      Негаданно, вдруг и нежданно.

      И Марья Иванна в чужие края

      Бежала с оказией тоже.

      Ах, Марья Иванна, родная моя,

      Держитесь, Господь Вам поможет.

      И я собираюсь в чужие края,

      Хотя размышляю под вечер:

      А стоит овчинка того громадья?

      Тех нет, а иные далече.

      «От туманного проблеска поздней зари…»

      От туманного проблеска поздней зари,

      Поутру поднимаемся вяло.

      Немота уступает поре говорить,

      И лежанье хождением стало.

      Бодрость