Покаяние пророков. Сергей Алексеев

говорили так: когда на земле наступит такое время, что и Сон-река высохнет, то старцы встанут. И горе тому, кто поднимет хоть одну бочку со дна и выпустит муму раньше срока.

      – А еще Адриан Филатович просил… бусы янтарные.

      – Это зачем ему бусы?

      – Дочка у него младшая зобом заболела. Сказали, будто помогает.

      – Что же не сведет к сонорецким старцам? Полечили бы…

      – Говорит, они птицам молятся да солнышку кланяются. Еретики и бесермене…

      – Ты же знаешь, это не так.

      – Да знаю… – Она снова осеклась, случайно выболтав сокровенное.

      – И бусы найдем… Ну а сколько времени шла&то? – осторожно спросил Космач.

      – А на Федора Стратилата побежала, так получается, двадцать девять дней. Три пары лыж исшоркала до Северного. Не ходом шла, отдыхала. Зимовья по тропе еще стоят, хоть и неказистые, да не порушились. Натоплю камелек, нагрею воды, вымоюсь вся да и сплю себе… Две ночи лишь в снегу ночевала, какие&то люди избушки заняли, следы видела. Должно, охотники иль беглые. Это уж возле Аргабача…

      – Неужели и в Аргабаче странников не принимают?

      – Как не принимают? – изумилась Вавила. – Там есть наши. Правда, многие в бегах. Я и в баньке напарилась уж по-настоящему, и на перинке поспала. Авксентий Зыков сам вызывался, заодно, говорит, и Юрия Николаевича повидаю… Да что уж я, триста верст не пробегу до Северного, коли больше пробежала? Там у них заветный камень стоит, Клестианом Алфеевичем намоленный. Так я забралась на него, помолилась о дороге, путь мне и открылся. Другие лыжи взяла и так ходко пошла, что за седьмицу прискочила. Снег добрый был, не теплел, так я раз толкнусь и будто на крыльях!..

      Она пригасила в себе восторг, словно в лампе свет убавила, но через мгновение что&то вспомнила, снова рассмеялась.

      – В Северном пришла на автобус, там паспорта не спрашивают… Хотела билет купить, деньги подаю… А мне говорят, старые деньги! Давно уж не годятся!

      – Обманули тебя заобские, боярышня…

      – Да как обманули? Ни!.. Должно, и сами того не знают. Им за клюкву такие дают! Мужики с самоходки!

      – Как же ты без билета приехала? – любуясь Вавилой, спросил он. – Сейчас даром не возят.

      Странница улыбнулась с детской хитрецой:

      – Когда я у Савелия Мефодьевича переоделась в Северной… Не стерпела и колечко надела на пальчик, с маленьким камушком. А мужик из автобуса увидел, говорит, отдай, так я тебя даром свезу. И свез!

      Космач лишь головой покачал:

      – Я говорил тебе… Никогда ничего не отдавай.

      – Да оно простое было, серебряное, – виновато вымолвила она и полезла в свою котомку. – У меня еще есть! Красивые!.. А то как бы я доехала? От Северного еще двести верст… Вот, смотри!

      Вавила достала узелок, развязала одну тряпицу, вторую, и в третьей оказалось несколько перстней – нанизала их на пальцы, показала Космачу. А он, пользуясь случаем, взял ее руки в свои – горячие и от того немного жестковатые, поднес к своему лицу, как сокровища.

      Золото