Грань безумия. Олег Дивов

не пришлось. Оттаскивая вещи, путники поползли прочь, затем поднялись и, пригибаясь, побежали, стараясь уйти из-под ветра. Громовой треск преследовал их, и было не понять, то ли трещит огонь, дорвавшийся до смолистой древесины, то ли расщепляется ломаемое дерево, то ли вопит Ворочун, встретивший достойного врага.

      Остановились, когда под ногами ощутимо зачавкало.

      – Дальше не стоит. Можно в трясину попасть.

      – Потом надо будет сходить посмотреть, кто кого заломал, – произнёс Раллих.

      Стан с сомнением покачал головой, но согласился:

      – Сходим.

      – Самое главное, что я так и не заметил во время сражения никакого чародейства. Как будто сцепились два огромных зверя.

      – Так оно и есть. Хотя косной, природной магии было сколько угодно, просто ваши амулеты её не чувствуют. А настоящей осознанной силой обладают гнилые карлики и оборотни – вервольфы поменьше, волколаки побольше. А этим умение колдовать зачем? Им и так хорошо. Искряк что-то проявляет во время неправильной трансформации, зато в эту минуту я его и бью. А то бы он вовсе был неуязвим. У колдовской сущности тоже свои недостатки есть.

      – Как эти монстры без чародейской поддержки существовать могут?

      – Вымерт, – коротко ответил Стан.

      – Знаю, что Вымерт. Значит, есть тут великий источник магии, возле которого кормится вся нежить. В это сердце и следует бить. А все ворочуны и искряки, это так, мелкая шушера.

      – Мы только что от этой шушеры стремглав бежали.

      – И ещё побегаем. До поры. Зато потом она от нас спасаться будет.

      Стан спорить не стал, но покуда пожар не утих, путники пошли в обход опасного места.

* * *

      Город, к которому они вышли на следующий день, оказался огромным. Прежде Раллиху не приходилось видеть ничего подобного. Задолго до появления крепостных стен начали попадаться развалины загородных вилл, ферм, житниц, помещичьих усадеб и лачуг бедняков. Стены даже самого жалкого сарая были сложены из камня: иные сохранились настолько, что можно было понять, для чего предназначались строения, от других остались груды обломков, чуть торчащих из земли.

      – Здесь поблизости у меня устроена… не вполне заимка, но что-то вроде, в старом подвале, а может, в склепе… не знаю точно. Я своды укрепил и там ночую, когда прихожу. Только там места хватает всего на одного человека. Так что какую-то ночь нам придётся ночевать раздельно.

      – Что так?

      – Видите ли, люди они разные, со странностями бывают, особенно те люди, которые имеют дело с нечистью. Но и среди обычных людей встречаются такие, что тесноты не выносят. Вроде бы нормальный человек, но если запереть его в комнате без окон или в чулане, то он начинает кричать, биться словно в падучей, а не выпустят, так и помереть может.

      – Знаю такую болезнь. Клаустрофобия называется.

      – Во-во! А инакие – наоборот, открытого пространства шарахаются. Корёжит человека ажно до смерти.

      – Есть и такая болезнь.

      – А у меня болезнь того же рода, но совсем наособицу.