Манифестация факта в русском высказывании, или Событие выражения. Елена Осетрова

что ей совсем плохо (О. Корабельников). Логично назвать этот актант манифестантом. Типология и функции конкретных видов манифестанта обсуждаются в [Осетрова 1992; Практическая грамматика … 1993]. В «Синтаксическом словаре» Г.А. Золотовой манифестант как самостоятельный компонент не выделяется; он, однако, входит в число синтаксем «со значением признака, каузирующего логический результат мыслительного познавательного действия» [Золотова 1988: 145–146].

      Содержательный объем той или иной роли авторы часто трактуют по-разному. Приводим список ролей, используемых ниже, с кратким толкованием их значения:

      ▪ агенс – ‘производитель действия’ [Золотова 1988: 430];

      ▪ адресат – ‘лицо или реже предмет, к которому обращено информативное, донативное (передача предмета) или эмотивное действие’ [Золотова 1988: 430];

      ▪ делибератив – ‘объект речемыслительного, социального действия или восприятия’ [Золотова 1988: 430];

      ▪ инструмент(ив) – ‘орудие действия ’ [Золотова 1988: 430];

      ▪ комитатив – ‘сопровождающее лицо или предмет, присутствие или наличие которого характеризует предмет или ситуацию как целое по части, детали’ [Золотова 1988: 283];

      ▪ локатив – ‘местонахождение’ [Золотова 1988: 431];

      ▪ объект – ‘предмет (лицо), подвергающийся действию или каузальному воздействию’ [Золотова 1988: 431];

      ▪ объект существования – ‘неактивный агенс’ [Арутюнова, Ширяев 1983: 8];

      ▪ пациенс – ‘лицо, подвергающееся воздействию субъекта’ [Шмелева 1994: 41];

      ▪ перцептив – ‘объект восприятия ’ [Шмелева 1994: 41];

      ▪ посессор – ‘лицо (предмет), обладающее, владеющее чем-либо’ [Золотова 1988: 431];

      ▪ субъект – ‘иерархически первый участник, занятый в событийном сценарии, степень активности и сознательности которого может быть различной’ [Шмелева 1994: 42];

      ▪ экспериенсив – ‘субъект состояния’ [Богданов 1977: 52].

      Включение в ситуацию нескольких элементарных событий (фаз) выдвигает на первый план еще один аспект диктумного устройства предложения – количественный [Шмелева 1994: 22].

      То, что дискурс определенным образом представляет сложные ситуации, состоящие из нескольких «фаз», «эпизодов», «моментов», «событий», – лингвистическая аксиома [Гак 1977: 260; Демьянков 1983: 322; Вольф 1989: 55]. Это ставит вопрос о способах отражения полисобытийных структур в языке: о соотношении простого и сложного предложения и «о симметричности плана содержания и выражения в случае полипропозитивного содержания» [Шмелева 1994: 23]. Так же, как симметричность [Белошапкова 1981: 512], в языке давно отмечены асимметрия между полипропозитивным содержанием и монопредикативной единицей [Шмелева, Хегай 1978], случаи утраты пропозиций полипредикативным комплексом [Белошапкова 1981: 512].

      Опыты разбора высказываний определенной структуры [Колосова 1980; Бабина 1990] или конкретной семантики [Лебедева 1992] доказывают, что на службе каждой языковой ситуации находится богатый арсенал вербальных и конструктивных средств: от предложно-падежной группы до предложения и сложного