Два бойца. Лев Исаевич Славин

ничего?

      Он переспросил просто для того, чтобы доставить себе удовольствие еще раз услышать эти приятные слова.

      Врач не отвечал. Он усердно строчил в толстой тетради, а потом на узких длинных полосках бумаги.

      – Я вам, голубчик, все распишу. Щадящая диета. Никаких супов. Ничего жареного. На ночь не есть. Не курить…

      – Я не курю, – радостно вставил Нарбутас.

      Доктор Стубра продолжал, склонив над бумагой свое топорное лицо, окаймленное артистической шевелюрой:

      – …небольшая прогулка перед сном. Ни в коем случае не утомляться. Вы, – он поднял глаза, – вы кем там на заводе?

      – Я, доктор, кузнец. Я, значит…

      – Кузнечную работу придется оставить. Легкие паровые куриные котлетки…

      – Оставить? – переспросил потрясенный кузнец.

      – Ну, – сказал врач, – какую-нибудь там легонькую работенку вы можете выполнять.

      Нарбутас смотрел на него с ужасом: понимает ли этот медик, что он говорит?

      – Доктор, – спросил Нарбутас тихо, – какая у меня болезнь? Говорите прямо, не бойтесь. Мы с вами мужчины…

      Стубра улыбнулся, сверкнув не по летам молодыми зубами.

      – Бог с вами, голубчик. Ваша болезнь называется «возраст». Вам нужно прежде всего хорошенько отдохнуть. Лучше всего – в санатории. Знаете, там и процедурки…

      – Подождите, доктор…

      – Да вы не беспокойтесь, путевку мы вам обеспечим.

      Кузнец отер с лица пот.

      – Понимаете, доктор, тут вот какая штука: мы взяли шефство над колхозом, нам надо отремонтировать…

      Врач прервал его нетерпеливо:

      – Вы инвалид. Понятно?

      И он повторил раздельно.

      – Ин-ва-лид.

      Взглянув на притихшего Нарбутаса, доктор смягчился и сказал:

      – Хватит, дружочек, поработали. Вам давно пора на пенсию.

      Нарбутас крикнул:

      – Бросьте вы это! Я же никогда в жизни не болел.

      Доктор положил руку кузнецу на плечо. Темное, грубо сколоченное лицо врача вдруг осветилось жалостью.

      – Да, да… – сказал он мягко. – Я понимаю… Затянувшаяся молодость. Я сам пережил это… Что делать! Все когда-нибудь кончается.

      Нарбутас пробормотал:

      – Так скоро…

      Стубра укоризненно покачал головой.

      – Уж вам-то плакаться – грех. У вас подъем длился долго.

      Нарбутасу всегда казалось, что жизнь только-только началась.

      – Конец, значит… – сказал он.

      Врач нахмурился:

      – Ну, ну, нельзя так распускаться. Да, мы с вами уже перевалили через вершину жизни, и сейчас мы, так сказать, по ту сторону холма. Но если разумно жить, то этот спуск под откос можно весьма и весьма удлинить и даже сделать довольно приятным.

      – А вырваться?..

      – Куда?

      – Обратно, на эту сторону?

      – Друг мой, это процесс необратимый.

      Нарбутас сидел, опустив голову. Его небольшие, сильные руки с въевшейся копотью набухли кровью. Он сказал умоляюще:

      – Доктор,