Два бойца. Лев Исаевич Славин

отхлынули от него.

      Связист протянул Рудому трубку.

      – Из дота, – сказал он.

      – Дзюбин, милый, жив? – закричал Рудой в трубку.

      – Дыхаю пока что, товарищ старший лейтенант, – ответил хриплый усталый голос, – патроны кончаются.

      – Продержись минуток пять-десять! Сможешь?

      – Постараюсь, товарищ старший лейтенант. А шё, там нет поблизости этого красавца Сашки Свинцова? Я бы с ним попрощался на всякий пожарный случай, черт с ним… Я, конечно, извиняюсь, товарищ старший…

      Он не закончил. Связь оборвалась.

* * *

      Саша прочел письма, вернул их Тасе и резко сказал:

      – До свиданья.

      – Куда вы? – изумилась Тася.

      – Надо мне, дело есть, – торопливо сказал гигант.

      Он посмотрел на Тасю, вдруг нагнулся, поцеловал ее в губы и быстро ушел.

      В окружном интендантском управлении он нашел политрука Масальского и попросил разрешения немедленно вернуться в часть.

      – Очень нужно, зря не просил бы, товарищ политрук, право.

      Масальский внимательно посмотрел на его взволнованное лицо.

      – Ну, поезжайте, милый, коли так подошло. Но как вы доберетесь?

      – С попутными машинами! – крикнул Саша, уже отойдя.

      Он вышел на дорогу. И редкая машина не останавливалась, завидев громадную Сашину фигуру с высоко поднятой рукой. Никто не ехал прямо в Сашину роту, и гигант переходил с машины на машину.

      Он сам не знал, почему он так спешит. Он чувствовал только, что ему надо сейчас же, немедленно увидеть Аркадия, сказать ему: «Прощаешь меня? А я-то никого так не люблю, как тебя, одну только Тасю…»

      Сердце гиганта было переполнено нежностью и счастьем. Но он знал, как неверна жизнь человека на войне, и он не останавливаясь мчался туда, на передний край, сменяя полуторку на броневик, прыгая с танкетки на обозную подводу.

      Когда он прибыл в четвертую роту, дот еще жил. Он стрелял, но все реже и реже. Только когда фашисты подползали слишком уж близко, он огрызался короткими очередями. Немцы предпочитали обстреливать его издали.

      – Я пройду туда, – сказал Саша.

      Рудой молча указал ему на дорогу. Снаряды и мины рвались на ней беспрестанно. Самый дот покосился. Бетонная шапка его сдвинулась как бы набекрень.

      – Пройти можно, – упрямо сказал Саша.

      Рудой кивнул головой. Гигант навьючил на себя боеприпасы и пополз. Затаив дыхание, Рудой следил за ним. Саша доползал до воронки, отлеживался там и полз дальше.

      А с другой стороны полз немецкий солдат. Он тоже полз медленно, соскальзывая в воронки, его распластанное тело почти не отрывалось от земли. По-видимому, это был не менее ловкий и храбрый человек, чем Свинцов. Он полз к доту, чтобы заткнуть гранатой его огнедышащий рот.

      И вдруг заговорили сразу несколько пулеметов. Рудой просиял от радости. То подошла долгожданная шестая рота и ударила немцам в тыл. Рудой приказал пустить ракету, и все три его взвода поднялись и пошли в атаку.

      А навстречу им шагал Саша. На