Два бойца. Лев Исаевич Славин

такой!

      Она пошла к дверям.

      – Куда вы? – сказал Аркадий.

      – В убежище.

      – Смысл?

      – Вы забыли, что мы на шестом этаже?

      – Самый безопасный этаж.

      – Знаете, мне не до шуток.

      – Я вам серьезно говорю. Бомбы взрываются в самом низу. А верхние пять этажей они протыкают, как пирог. Поверьте мне: в чем, в чем, а в бомбах я немножко разбираюсь. Саша, скажи же девушке словечко, шё ты сидишь, как жених!

      Аркадий взял Тасину руку и, нежно поглаживая ее, продолжал молоть всякий смешной вздор. Тася улыбнулась, ей стало спокойно, хотя она продолжала вздрагивать при каждом выстреле зениток.

      Она сказала, отняв руку и взглянув на Сашу:

      – Знаете, у нас в квартире живет один старичок. Он, между прочим, никогда не спускается в убежище. Он профессор математики. Так он вычислил, что Ленинград занимает около ста квадратных километров. Потом он подсчитал, сколько места на этой площади занимает его тело. И в общем у него получилось, по теории вероятностей, что есть только одна десятимиллионная часть возможности, чтобы бомба попала именно в него. И он никогда не спускается в убежище.

      – Молодец! – сказал Аркадий.

      Страшный грохот потряс дом.

      – Нет, нет! – закричала Тася. – Я не могу!

      И она выбежала.

      – Мы вас проводим, – галантно сказал Аркадий.

      В убежище было много народу. Некоторые спали, растянувшись на скамьях, а то просто на полу. Двое сонных мужчин и одна девушка играли в домино. Девушка бойко стучала костяшками с видом бывалой посетительницы убежища. В углу плакал бледный ребенок на руках у матери. Маленький старичок в золотых очках пробирался, осторожно ступая между спящими.

      – Профессор! – окликнула его удивленная Тася. – Вы здесь? Ведь вы же говорили, что по теории вероятностей…

      – Мало ли что я говорил, – ворчливо перебил ее старик. – На весь Ленинград был один слон, и его сегодня разбомбило. Какие уж тут, матушка, теории…

      Он махнул рукой и пошел дальше.

      Аркадий, Саша и Тася пробрались в дальний угол.

      Здесь был свободный краешек скамейки. Тихо сопели мокрые водопроводные трубы. С улицы изредка доносилось заглушенное уханье, иногда вздрагивали стены. Тася уселась. Аркадий скомандовал:

      – Саша, сидай.

      И сел сам рядом с Тасей. И сразу принялся болтать, пересыпая речь остротами и анекдотами. Саша стоял рядом, неловко переминаясь с ноги на ногу.

      Тася то и дело всплескивала руками и восклицала:

      – Ой, не могу!.. Подумайте, надо же!.. Да ну вас!

      И заливалась таким звонким, веселым смехом, что ей самой становилось стыдно. («В таком месте смеяться!») Она зажимала рот рукой. Но смех прорывался сквозь пальцы и, ударившись о низкие бетонные своды, гулко разносился по подвалу. И далеко по углам люди, заслышав его, хоть и не видя, кто смеется, улыбались и становились бодрее, словно глотнули свежего воздуха.

      – Ой, а где же Саша? – хватилась Тася.

      Она